Но вскоре мировой экономический кризис подтолкнул вечно капризную Польшу к пакту о ненападении. Предшественником его в 1929 году стал Московский протокол, который был продолжением договора от 27 августа 1927 года Бриана-Келлога. Договор содержал мысль об отказе от войны, как средства национальной политики, где Польша и СССР вместе подписали его и сделали шаг к всеобщему сохранению мира на планете. В течение 1928 году к договору присоединились 63 государства. Ф.Келлог и А.Бриан были удостоены Нобелевской премии мира за подготовку Парижского и Локарнского договоров соответственно.

27 сентября 1930 года в Москве была организована встреча польского посла в СССР Станислава Яна Патека и Максима Максимовича Литвинова, где Ян Патек указывал на важность улучшения двусторонних отношений. А министром иностранных дел Польши А. Залеским полпреду СССР В.А. Антонову-Овсеенко было предложено начать переговоры. Примечательно, что министр иностранных дел Польши входил в плеяду ярых антисоветчиков.

Аугуст Залеский (1883–1972)

В подтверждение этому доводу можно привести отрывок из интервью министра, размещенного в советской газете «Рабочий путь» от 15 сентября 1928 года: «Некоторые области и государства, в том числе и Польша, находятся в исключительном положении и должны, поэтому сами искать заранее пути и средства для предотвращения враждебных действий. Соседство с Россией часто создает Польше заботы. Польша должна охранять себя против имевших недавно место выступлений, мешающих миролюбивому польско-советскому соглашению. С другой стороны, этот инцидент является в известной мере полезным, ибо Польша, по крайней мере, знает, чего она может ожидать с русской стороны»[83]. Также Залеский видел в СССР серьезное препятствие для всеобщего мира и разоружения.

25 июля 1932 г. договор о ненападении между Польшей и СССР был подписан. Стороны признавали суверенитет, границы между сторонами и целостность территорий друг друга.

В статье пятой Договора особо отмечалось, что стороны обязуются решать и улаживать конфликты и споры только при помощи мирных средств. В третьей статье было оформлено обязательство не принимать участия ни в каких соглашениях, которые бы являлись агрессивными по отношению к другой стороне[84].

Из письма члена Коллегии НКИД СССР Б. С. Стомонякова полпреду СССР в Польше В. А. Антонову-Овсеенко 19 июля 1933 года

12. […] Как показывают факты, польская политика явно ориентируется на две эвентуальности – войну с Германией при сохранении мира с нами и соглашение с Германией, а возможно, с Японией, против нас. Мы должны в нашей политике по отношению к Польше учитывать эти две эвентуальности. Из этого вытекает основная установка в политике СССР в отношении Польши: принять все меры к усилению тех тенденций и сил в Польше, которые ориентируются на первую эвентуальность, и с этой целью всемерно стремиться к укреплению, развитию и углублению наших отношений с Польшей. Проводя эту основную линию в нашей политике в отношении Польши, мы не должны, однако, давать усыплять нашу бдительность, а обязаны, напротив, следить и противодействовать противоположным тенденциям польской политики, стремящимся использовать так наз. «советский козырь» для давления на Германию с целью добиться наиболее выгодного для Польши соглашения с нею.

Из справки полпредства СССР в Польше «Польско-советские взаимоотношения» 5 ноября 1933 года “Подписание пакта явилось серьёзнейшим этапом в деле улучшения польско-советских отношений. Дальнейшее улучшение взаимоотношений создало обстановку, благоприятную для заключения других договоров и соглашений, как: соглашение о пограничном статусе, сплавная конвенция, соглашение о порядке расследования и разрешения пограничных конфликтов […]. Был принят ряд шагов по линии культурного сближения, имели место три наши выставки в Польше […], советским делегациям историков и врачей был оказан в Польше дружественный прием […]. На ближайшее будущее политика Польши будет, очевидно, заключаться в «балансировании» между Востоком и Западом. Польша будет, по всей вероятности, продолжать политику одновременного улучшения отношений с Германией и СССР. Продолжая линию на сближение с нами, Польша, по-видимому, будет и дальше стремиться не связывать себе руки, учитывая возможность нападения на нас Японии и создания обстановки для осуществления старых великодержавно-федеративных планов Пилсудского за счёт Советского Союза”.

Как отмечено в работе «История внешней политики СССР»: «…Договор имел большое значение. Он явился в значительной мере результатом того, что польское правительство учло изменение международной обстановки, в частности, усиление Германии, возрождение германского империализма и рост его реваншистских устремлений, направленных против Польши…».[85]

С 1931 года Польша также начинает устанавливать с СССР экономические контакты, особенно в металлургической промышленности. Но, не смотря на общее сближение на дипломатическом и экономическом уровнях, никуда не делась та пропасть в идеологическом отношении, которая обострялась, к тому же, польской буржуазией, которая боялась поднимающейся мощи социалистического государства. Отсюда, также и затягивание польской стороной заключения торгового договора.

После прихода к власти нацистов в Германии в 1933 году, СССР предпринимает решительные шаги к предотвращению грядущей опасности, идущей от растущей мощи фашистских государств. Страны, подписавшие пакт Бриана-Келлога о «разоружении и неприятии войны, как инструмента для решения международных споров», а также нового французского плана безопасности, должны были расширить свои полномочия для противодействия планам новых агрессора, каким на тот момент стала нацистская Германия. Несмотря на то, что Советский Союз настаивал на полном разоружении, его руководство понимало всю важность создания антигерманской коалиции и, что главное, было заинтересовано в недопущении осуществления гитлеровских планов еще в зародыше.

Важным моментом в этом отношении явился шаг сделанный М.М. Литвиновым, который внес на рассмотрение конвенцию об определении нападающей стороны, что дополняло бы пакт Бриана-Келлога. Этот документ подразумевал свободное развитие каждой страны, уважение ее суверенитета, всеобщий мир, а также Советский Союз признавал мирное сосуществование социалистического и капиталистического строя. Только объединение всех заинтересованных в мирном сосуществовании миролюбивых стран гарантировало мир и стабильность Европе и всему миру в целом.

Это понимало большинство стран к тому моменту, да и Польша была в их числе до конца 1933 года. Националистические силы в Польше все выше восторженно поднимали головы, считая гитлеровский режим в Германии началом «национальной революции в Европе». Также они усматривали возможность повторения подобного и в собственной стране, как противодействие коммунистическому движению.

Важным моментом для свертывания нормального сближения между Варшавой и Москвой послужила встреча Юзефа Бека и представителей нацистского режима Германии Нейрата и Геббельса во время сессии Лиги наций осенью 1933 года. Этот шаг был расценен польским правительством как свободное волеизъявление и самостоятельное решение. По утверждению советского исследователя Ирины Васильевны Михутиной, целью польско-германского сближения, безусловно, являлась агрессия