на дереве,

Держал в своём клюве сыр.

Дядюшка лис, привлечённый запахом,

Повёл с ним такую речь:

«Добрый день, благородный ворон!

Что за вид у вас! что за красота!

Право, если ваш голос

Также ярок, как ваши перья, —

То вы — Феникс наших дубрав!»

Ворону этого показалось мало,

Захотел он блеснуть и голосом,

Разинул клюв — и выронил сыр.

Подхватил его лис и молвил: «Сударь,

Запомните: всякий льстец

Кормится от тех, кто его слушает, —

Вот урок вам, а урок стоит сыра».

И поклялся смущённый ворон (но поздно!),

Что другого ему урока не понадобится.

Лисица и виноград

Лис-гасконец, а быть может, лис-нормандец

(Разное говорят),

Умирая с голоду, вдруг увидел над беседкой

Виноград, такой зримо зрелый,

В румяной кожице!

Наш любезник был бы рад им полакомиться,

Да не мог до него дотянуться.

И сказал: «Он зелен —

Пусть им кормится всякий сброд!»

Что ж, не лучше ли так, чем праздно сетовать?

Лев, который сбирался на войну

Лев замыслил большой поход,

Собрал военный совет, разослал старшин,

Оповестил зверей,

И все, кто как умел, пришли участвовать:

Слон обещал, что на спине

Будет носить нужную клажу

И биться, как бьются слоны;

Медведь готов был к приступам,

Лиса изобретала военные хитрости,

А обезьяна отвлекала неприятеля.

Кто-то сказал «А вот ослы нам не нужны

И не нужны зайцы — они всего боятся». —

«Ничуть! — ответил царь, — и они мне с руки:

Наше войско без них не будет полным:

Осёл пойдёт в трубачи, чтобы пугать врага,

А заяц будет хорош на посылках».

Разумный и мудрый монарх

В самых малых подданных распознаёт дарованья

И поставит их себе служить:

Для тонкого ума ничто не бесполезно.

Сергей Владимирович Михалков

Арбуз

Арбуз, что из земли тянул нещадно соки,

Что более других лежал на солнцепёке

И вырос до такой величины,

Что все другие кавуны

С ним оказались не равны,

Перед собратьями своими возгордился:

«Я тяжелее всех, каков же я на вкус?!

Всяк скажет про меня: „Арбуз так уж арбуз!..“»

Так до тех пор он хвастал и кичился,

Пока в хозяйских вдруг руках не очутился.

А как попал под нож,

То оказался уж не так хорош.

Что толку, что велик? Велик, да толстокож!

На цвет? Да как сказать, не бел, но и не красен.

На вкус — трава травой…

Смысл этой басни ясен:

Иной, глядишь, и говорит пестро,

Осанка хоть куда, так важно носит пузо,

А ковырни его да загляни в нутро —

Оно как у того Арбуза!

Тихий водоём

Летела к югу стая диких уток.

Устав махать натруженным крылом,

Одна из них к исходу третьих суток

Отбилась от своих и села за селом.

К ней подплыла домашних уток стая —

Сородичи по пуху и перу:

«Останься здесь! Придёшься ко двору!

Мы тут, как видишь, сыты, не летая!

Спокойно мы живём:

Нас не пугают выстрелы с болота —

Весной и осенью утиная охота

Обходит этот водоём…» —

«Чуток передохну, — им Кряква отвечала, —

Но насовсем остаться не могу:

Мне, перелетной птице, не пристало

Сидеть безвылетно на вашем берегу!..»

Вот день прошёл… Пошли вторые сутки…

Прошла неделя… Месяц… Минул год…

Как изменился нрав у нашей дикой утки:

Среди домашних до сих пор живёт!

Она со всеми сыта у корыта, —

Что ей теперь озёра и леса?!

И среди прочих тем лишь знаменита,

Что изредка глядит на небеса…

Я встретил как-то по перу собрата,

И он со мною откровенен был:

«Я не сую свой нос ни в споры, ни в дебаты!

И хорошо живу — дай бог, чтоб ты так жил!»

Завидное упорство

Хозяйка в кладовушке, на окне,

Оставила сметану в кувшине.

И надо ж было,

Чтоб тот кувшин прикрыть она забыла!

Два малых лягушонка в тот же час —

Бултых в кувшин, не закрывая глаз,

И ну барахтаться в сметане!.. И понятно,

Что им из кувшина не выбраться обратно, —

Напрасно лапками они по стенкам бьют:

Чем больше бьют, тем больше устают…

И вот уже один, решив, что всё равно

Самим не вылезти, спасенья не дождаться,

Пуская пузыри, пошёл на дно…

Но был второй во всём упорней братца —

Барахтаясь во тьме что было сил,

Он из сметаны за ночь масло сбил

И, оттолкнувшись, выскочил к рассвету…

Всем, с толком тратящим упорство, труд и пыл,

Я в шутку посвящаю басню эту!

Медвежий зарок

Шмелиного Медведь отведал мёду.

Укусов бедному не счесть.

Распух нажаленный, похож стал на урода.

И тотчас радостная весть —

Что он раскаялся и мёд зарёкся есть —

Дошла в пчелиную колоду.

Тут пчёлы подняли трезвон,

Жужжат, кружатся:

«Наш мёд спасён! Наш мёд спасён!

Теперь нам нечего бояться!»

И шлют к Медведю на поклон

Двух пчёлок с просьбой, чтобы он

Зашёл бы хоть полюбоваться,

Взглянуть на гордость их трудов —

На мёд! На лучший из медов!..

«Ну, так и быть! — сказал Медведь. —

Уж разве только посмотреть!..»

Вот гостя важного встречает рой пчелиный —

Ему и место и почёт,

Раскрыты перед ним ячейки сочных сот,

В них —