– О чем думаешь, Сонь? – потягивая вино, спрашивает она.

– Я выпишу Барсова в понедельник, – заявляю ультимативно. – Швы у него рассасывающиеся, так что необходимости лежать в больнице нет. Ему нужно время и домашний уют. Вот и все.

– Значит, запала, подруга! – хихикает Аленка. – Ешь давай и не кривись. Рыба полезная. В нашем возрасте организм испытывает недостаток в полиненасыщенных жирных кислотах и… как их там – омега три, омега…

– Подожди, Ален. Папа Паша звонит, – хватаю телефон, с трудом усмиряя растущую внутри тревогу. – Да, Павел Иванович.

– Сонечка, Барсику плохо. По-моему, он… умирает. Пена изо рта, весь дрожит. И Гали, как назло, нет – пошла в сквер позаниматься скандинавской ходьбой.

Я ждала и боялась этого… Псу все-таки шестнадцать лет. Как ни старались мы с папой Пашей продлевать ему жизнь, смерть оказалась сильнее…

– Еду! Буду через десять минут, – отбиваю вызов и заказываю через приложение такси.

– Что такое, Сонь? – взволнованно спрашивает Аленка.

– Моя собака умирает. Я должна быть рядом. Извини, Ален… – вздыхаю грустно. Пихаю в рот остатки рыбы с тарелки и запиваю щедрой порцией вина. Не хочу обижать подругу.

Я приезжаю домой слишком поздно. Павел Иванович гладит бездыханное собачье тело и грустно охает. Стаскиваю с ног кеды, бросаю на пол сумочку и бегу к умершему другу. Обнимаю его, треплю за ушами, прижимаюсь лбом к любимому черному боку. Слезы текут сами собой, а я их не сдерживаю… Плачу, поглаживая мертвого пса и Павла Ивановича.

– Ох, Сонька. Как же больно… Каждый раз ведь зарекался заводить собак, а тут… Его похоронить надо. Ты бы Арзамасову позвонила, попросила помощи. Боюсь, дочка, силы меня подвели – не смогу я Барсика поднять.

– Сейчас, папуль. – Всхлипываю и тянусь за телефоном.

Оживляю экран касанием пальцев. В этот момент мне поступает входящий вызов с незнакомого номера. Ничего удивительного – я привыкла к внезапным звонкам от пациентов и персонала клиники.

– Да, – отвечаю, хлюпнув носом.

– Софья, это я – Марк.

Барсов? Только его мне сейчас не хватает!

– Что у вас случилось?

– Вы плачете? Софья Васильевна, я могу вам помочь?

– Да… То есть нет. У меня умер пёс, – вымученно произношу я. – Я знала, что так будет. Он очень старый и больной. Но… все равно, была не готова. А вы для чего позвонили?

– Да уже неважно. Диктуйте адрес. Пса ведь надо похоронить?

– Вам нельзя тяжести поднимать, Барсов. И я вас не выписывала, – отвечаю хрипло.

– Ничего, нарушу режим. В понедельник сделаете мне выговор. А с псом нам поможет мой водитель. Адрес, Софья Васильевна!

Глава 14

Марк.

– Адрес, Софья Васильевна! – требовательно рычу в динамик, с трудом сдерживая волнение. Я знаю, что такое потеря… Отца не стало пять лет назад, да и животных я хоронил не раз… Не к месту вспомнил, как у Глеба умер хомячок. Ему тогда десять лет было. Мы с Майей – моей первой женой, как заполошные по городу бегали, чтобы купить такого же. К счастью, сын не заметил подмены.

– Маяковского пятнадцать, квартира двадцать три. Третий подъезд, второй этаж. – Всхлипывает она в ответ.

– Лечу, Софья Васильевна!

Черт… Не думал, что сегодня у нас тоже свидание. Хоть и по неприятному поводу… Я после душа, но в растянутой майке и трикотажных трениках. Лохматый и небритый. Правда для Софьи моя внешность не имеет значения – ей сейчас все равно. Этим себя и успокаиваю. На тумбочке стынет кофе. Отчего-то я решил, что перед тем, как решиться на звонок, стоит промочить горло. Делаю глоток остывшего напитка и набираю номер водителя. Заявку на служебную машину не выписывали, так что придется пользоваться личной.

– Вечер добрый, Андрей Михайлович. Мне нужна ваша помощь. Срочно!

– Вы же в больнице, шеф? – тянет водитель.

Неужели, успел выпить? Тогда все пропало – и Соне не смогу помочь, и себя выставлю пустозвоном.

– Ты трезвый, Михалыч? – перехожу сразу к делу.

– Позвони ты минутой позже, уже бы… все, – на последнем слове голос Михалыча садится. Понимаю – я обломал человеку кайф, но Софья важнее.

– Бери мою машину из гаража, лопату и срочно дуй сюда. В больницу.

– Скоро буду, – недовольно бурчит он в ответ.

От нетерпения ломят мышцы. Расхаживаю по палате, а потом срываюсь из отделения на первый этаж. Михалыч удивленно открывает рот, завидев меня в таком виде.

– Улица Маяковского. Едем туда.

– Понял, шеф. А лопата зачем? – опасливо косится.

– Собаку сейчас будем хоронить.

– Я так понимаю, копать могилу буду я? – со вздохом спрашивает водитель, поглядывая на мою закованную в фиксирующую повязку руку.

– Михалыч, заплачу. Ты же знаешь? Не обижу. Человеку одному надо помочь. Хорошей женщине.

Через десять минут пути взору открывается каменная пятиэтажка, утопающая среди старых могучих тополей. Маленькие дорожки, палисадники перед окнами, высокие потолки и эркерные окна – похоже, мы на месте. Третий подъезд, второй этаж. Квартира двадцать три… Звоню в домофон. Нам открывают, не спрашивая, кто пришел. Поднимаемся с Михалычем на второй этаж и застываем перед дверью, обитой коричневым кожзамом. Вдыхаем густые запахи пыли, сигаретного дыма и кошачьей мочи.

– Добрый вечер, проходите, – произносит старик, распахивая дверь. Высокий, крепкий, он производит впечатление военного человека или директора школы на пенсии. – Меня Павел Иванович зовут.

– Здравствуйте, я Марк Юрьевич. Можно просто Марк. – Протягиваю Павлу Ивановичу руку, любопытно оглядывая квартиру. Я в гостях у Сони… Интересно, она здесь живет? Уютно, чисто, пахнет домашней едой и клубничным компотом, корицей, выпечкой и… ее запахом. Теперь-то я знаю, как она пахнет… Воспоминания врываются в память, как осенний ветер. Будоражат тело, неволят душу… Это всего лишь женщина – одна из миллиона. Их было в моей жизни много, даже больше, чем требуется, но Софья… Не знаю, почему она так запала мне в душу? «Держи себя в руках, гребаный идиот!», – приказываю себе мысленно, когда Соня выходит из комнаты нас встречать.

– Спасибо вам, Барсов, – вздыхает она. – И вам большое спасибо. – Добавляет, кивнув Михалычу.

– Надо же, – хмыкает Павел Иванович. – А пса нашего Барсиком звали. Ой, извините… – тушуется старик.

– Ничего. Видите, как бывает, один Барсик уходит из жизни, другой приходит…

– Барсов, вы, как обычно. – Софья закатывает глаза. – Куда поедем?

– Предлагаю на хутор Красный мотнуть. Там собачье кладбище. – Прочистив горло, протягивает Михалыч.

Нам остается лишь согласно кивнуть. В квартире повисает гнетущая атмосфера. Соня вздыхает, стирает слезы, облизывает губы, наблюдая за тем, как мой водитель кутает пса в простыню. А я смотрю на нее, борясь с щемящим желанием ее утешить – обнять,