Перед нами, метрах в двухстах, размашисто шагала по воде размытая фигура. То ли у меня в глазах всё ещё плясали зайчики от разглядывания белоснежных самоедов, то ли солнце слабо пробивалось сквозь тучи, но мне почудилось, что балахон на фигуре не чёрный, а лишь линяло-тёмный, точно застиранный до бесцветности.

Нина, кажется, успокоилась. Моё учёное бормотание всегда действовало на неё как анальгетик. Не уверен, что она очень уж внимательно слушала, но по крайней мере глаза её были сухими.

– Гляди! – Нина вскинула руку, указывая пальцем на отделившуюся от стаи чайку. – Какая белая! Откуда она взялась?

У меня отвисла челюсть.

– Сканер… – прошептал я. – Картинка на берегу…

Мне вспомнилось полупьяное бормотание Лёши Серова. Он всё не мог вспомнить, какая несостыковка его смутила в карте речного дна, составленной ультразвуковым сканером. Вот, почему не вспомнил. Ведь и берег попал в зону осмотра. Вырисовывались на нём силуэты гидрологов, смутные пятна спящих собак, лавки и мусорки… А чайки?!

Те угрюмые грязно-серые чайки. Их не было на картинке.

Я тупо следил взглядом за витающей по небу белой птицей – единственной в буровато-серой стае. Откуда она взялась?

Перевёл взгляд на идущего по реке и изо всех сил напряг глаза. Картинка не прояснялась, но цвет балахона действительно стал тёмно-тёмно-серым. Не чёрным.

А потом фигура подняла руку и помахала мне.

* * *

– Есть мнение, товарищи коллеги, – начал доклад Серов, – что фантомы порождаются присутствием в пространстве аномальных физических частиц, которое бесполезно изучать с точки зрения традиционной физики.

«Традиционной» – значит без учёта пси-полей. Я стоял рядом, переключая слайды. Перед нами за длинным П-образным столом сидели руководители отделов Бюро Исследований и Противодействий Аномальным Событиям, эксперты и приглашённые консультанты по фантомам и психическим аномалиям.

– Фантомы, порождённые флуктуациями ноосферного поля, не подчиняются традиционным законам оптики – это мы знаем давно. Как и то, что они оказывают влияние на психику.

Но проклятие Пскова позволило пролить свет на взаимодействие психики и материи.

В зале зашумели.

– Придётся выделить новый класс аномалий, – повысил голос Серов. – Рабочее название «Эхо». Оно оказывает эффект, обратный «Толстяку». Не подчиняет людей своей воле, а перестраивает пространство сообразно их мыслям. Своего рода психический ретранслятор. Мы с товарищем Ясинским, – он кивнул мне, я поднял руку, – разработали модель возникновения фантомов, объясняющую их нетипичное поведение. Значительный вклад в нашу работу внесла Ланцева Юлия Викторовна, старший научный сотрудник, специалист по фантомам. К сожалению, по состоянию здоровья она сейчас отсутствует.

Я раздосадованно пожал плечами. И как только она умудрилась заболеть прямо перед этой презентацией? Ведь две недели корпела с нами над расчётами!

– Итак, «Эхо» формирует особое поле ноосферы. Так называемую зону амбивалентной аномальности.

– Что вы имеете в виду под амбивалентной? – спросил, нахмурившись, старший гидролог.

– Это значит: она может быть, а может – не быть, – туманно ответил Серов. И спохватился: – Речь идёт о вероятностном поле аномальной активности. Как вероятностное поле нахождения электрона в уравнении Шрёдингера. Взгляните, у нас получились весьма схожие формулы.

Я поспешно открыл нужный слайд.

– В этом поле находится… гм, потенциальная энергия аномальной активности. Поэтому некоторые фантомы Пскова имеют это свойство амбивалентности: с одной стороны, они – бесплотные оптические иллюзии, возникающие из-за лёгкой напряжённости пси-поля. Костя, покажи модель…

Я выставил слайд, где над условной картой Пскова размазались цветные пятна, расположенные по градиентам. Картинка получилась очень похожая на те, что показывают в прогнозе погоды. Только у нас вместо температур и скорости ветра цвета отображали аномальную активность.

Самым густым красным был замазан центр – по обе стороны от Великой, возле Кремля и Троицкого моста. Там, где кто-то ходил по воде и летали бесплотные чайки.

– А с другой стороны – это поле квантовых флуктуаций, создающих материальные тела. Похожий принцип лежит в основе магнитных и пространственных аномалий, известных нам.

– Можно подробнее об амбивалентности?

– Конечно. Мягкое воздействие – вроде попытки подплыть к фантому – разрушает оптическую иллюзию, фантом исчезает. Но при жёстком физическом воздействии пространство меняет структуру, и иллюзия обретает материальность по принципу противодействия.

– То есть, поэтому, когда мы стреляем в ходящего по реке, он становится прочнее стали?

– Да. То же и с ультразвуком. Он отражается. А когда мы подплываем – фигура опять рассеивается, и река остаётся просто рекой.

– Но зачем нужен этот фантом? Как он связан с городом?

– А вот это ключевая идея, – прочистив горло, сказал я. Все перевели на меня взгляды. – Нам удалось установить, что поле амбивалентной аномальности Пскова тесно связано с пси-полем. Природу этого воздействия предстоит установить, придётся работать с энцефалограммами, но мы с товарищем Серовым уже начали разрабатывать эксперимент. Полный протокол представим на следующем собрании. Хм, вернёмся к полю…

Я рассказывал то же, что неделю назад говорил Нине на мосту. О ретрансляторе, воплощённых страхах, крадущихся призраках, о замкнутом круге. Почему город вымер и превратился в живой кошмар, почему над корпусом Бюро уже две недели не было дождей, как с этим связаны картинки собачек, которых мы сегодня заменили на котов – результат остался тем же. Умолчал лишь о том, что стопку фотографий самоедов я забрал с собой, чтобы расклеить по дому для Нины. – …единственное, чего нам не удалось установить: почему всё началось именно этой весной и именно во Пскове. Но ведь и в других городах происходят странные вещи. Никто не знает, почему пропадают люди в калужских лесах.

Почему Воркуту заполонили призраки. Почему в Ховринской больнице «Толстяк» появился, а в петербургском «Красном треугольнике» – нет.

– Проще говоря, с причинами этого отклонения разобраться так и не удалось, – ёмко подытожил Серов. Но мы установили следствия. И с ними уже можно работать. С чем нас всех и поздравляю!

Все зааплодировали. Я вытер пот со лба. Одна решённая задача породила десятки новых. Похоже, нас пока ещё не отпустят. Но на это плевать – лишь бы помогли Нине…

– А я подчеркну, – Серов старался перекричать шум, что наша работа не могла быть успешно завершена без помощи Юлии Викторовны Ланцевой! Поаплодируем ей!

Встал руководитель исследовательского корпуса. Жестом попросил тишины и спросил:

– С наукой понятно – а вот как нам жить с этим полем? Есть какие-то практические руководства, как себя вести, если на мосту шевелится арматура?

Серов пожевал губы, подбирая нужные слова. Наконец, ответил:

– Когда идёте вечером в «Пивной дом», – по залу прокатился гул смешков, –