— Очень хороший вопрос, Лизник. По счастью, ответ на него у нас имеется. Мне удалось, используя конфиденциальные каналы, наладить контакт с местным лидером, обладающим огромным духовным влиянием, и он после недолгой торговли согласился взять на себя эту роль, для которой он подходит почти безупречно.

Посол умолк, предоставляя подчиненным возможность издать некоторое количество восхищенных восклицаний, затем, требуя тишины, поднял ладонь.

— Должен заметить, что от собрания профессиональных дипломатов высокого ранга логично было бы ожидать более элегантных проявлений восторга, чем восклицания вроде «Ого-го!» и «Черт подери!», — произнес он сурово, но с искупающей эту суровость доброй искоркой в маленьких, с красными ободками, глазах. — Я готов на сей раз оставить этот недостаток манер без внимания, понимая, что вас явно потрясло столь радостное известие, — особенно после ваших собственных прискорбно неудачных потуг добиться хоть какого-нибудь прогресса в выполнении возложенных на вас задач.

— Но Боже мой, сэр, нельзя ли нам узнать имя этого мессии? — заволновался Магнан. — И когда мы сможем встретиться с ним?

— Занятно, что вы именно так именуете Гордуна, — самодовольно произнес Гвоздуодер. — В настоящий момент гуру удалился в горы, дабы предаться там медитации в окружении своих учеников, называемых на местном наречии громилями.

— Вы сказали… Гордун? — неуверенно переспросил Магнан. — Господи, надо же, какие случаются совпадения: его зовут точь-в-точь как того мерзавца, атамана бандитской шайки, который имел беспрецедентную наглость прислать сюда одного из своих головорезов с угрозами в адрес Вашего Превосходительства!

Розовое лицо Гвоздуодера приобрело скучный лиловатый оттенок, составивший резкий контраст с зеленью цвета листьев липы полунеофициального полосатого пиджачка, который он носил вместе с манишкой во всякое время дня и года.

— Боюсь, Магнан, — произнес Гвоздуодер голосом, в котором слышался шелест наезжающего на нежную плоть железного колеса, — что вы имели неосторожность обзавестись множеством ошибочных впечатлений. Его Неистовство Духовный Лидер Гордун действительно прислал ко мне эмиссара для согласования некоторых вопросов, касающихся сфер влияния, однако вывести из этого заключение, что я будто бы спасовал перед недопустимым нажимом, значит совершить ничем не оправданный спекулятивный скачок!

— Возможно, я просто ошибочно истолковал фразеологию его посланца, сэр, — с кривоватой улыбочкой сказал Магнан. — Мне показалось, что выражения, вроде «иноземные кровососы» и «трусливые бумагомараки», звучат во всяком случае не дружественно.

— Брань на фасаде не виснет, правда, сэр? — весело пискнул представитель Экономического отдела, за что был пронзен яростным взглядом Посла.

— Да, выражения довольно сильные, — произнес, чтобы хоть чем-то нарушить наступившую тишину, полковник Седел-Мозол. — Но я полагаю, вы поставили этого типа на место?

— Ну что до этого, то мне пришлось взвесить все pro и contra касательно выбора наиболее корректной в плане протокола позиции по отношению к упомянутому громилю. Должен признаться, что некоторое время я рассматривал возможность занятия позиции 804-В в ее усиленном варианте: «Величавое Достоинство с обертонами Сдержанного Гнева», но доводы рассудка возобладали.

— А как насчет 764-0, сэр? — спросил, надеясь вернуть себе расположение начальства, представитель Экономического отдела. — «Насмешливое Презрение с тончайшим оттенком Перспективы Неприятного Изумления»?

— Слишком тонко, — проворчал полковник Седел-Мозол. — Может быть, не мудрить и использовать старую надежную 26-А?

— Добрая верная «Угроза Прекращения Переговоров», Уилбур? Приправленная, насколько я понимаю, «Второстепенными Препирательствами касательно Формы Стола»?

— Джентльмены! — призвал своих сотрудников к порядку Гвоздуодер. — Вы забываете, что дата выборов неуклонно приближается! У нас не осталось времени для традиционных маневров. Стоящая перед нами проблема чрезвычайно проста: как нам достичь наиболее приемлемой договоренности с гуру?

— А почему бы просто не зазвать его к нам и не сказать, что мы пропихнем его вперед на выборах при условии, что впредь он будет, не кобенясь, плясать под нашу дудку? — предложил отличающийся прямотой Советник по Связям с Общественностью.

Повисло молчание, которое первым прервал Гвоз-дуодер:

— Насколько я понимаю, Ирвинг, вы имели в виду предложить, чтобы мы заверили Его Неистовство в безусловной поддержке его усилий по достижению благосостояния Оберона, — разумеется, при том условии, что он завоюет доверие избирателей, победив на выборах, так?

— Ну, в общем, что-то в этом роде, — пробормотал Ирвинг, осторожно опускаясь в свое кресло.

— При всем том, — продолжил Гвоздуодер, — остается еще немаловажный вопрос: как лучше всего довести мои заверения до сведения Его Неистовства, уединившегося в горной глуши…

— Но это не так уж и сложно, сэр, — сказал Магнан. — Мы просто отправим к нему посланца с приглашением на чашку чая. Я предлагаю что-нибудь внушительное, с золотым тиснением.

— Насколько мне известно, этому Гордуну достаточно свистнуть, чтобы к нему сбежалось десять тысяч кровожадных головорезов, — виноват, жаждущих мудрого наставления учеников, — снова вступил в разговор представитель Экономического отдела. — Говорят, будто всякий, кто посмел сунуться к ним, возвращался назад с ощипанным хвостом.

— Невелика угроза, — фыркнул Магнан, — у нас, как известно, хвостов все равно нет.

— Сдается мне, они найдут, что ощипать, — резко парировал Оскар.

— Должен ли я так понимать вас, Магнан, что вы добровольно вызываетесь доставить мое приглашение? — ласково осведомился Гвоздуодер.

— Я, сэр? — Магнан. заметно побледнел. — Господи, с наслаждением… но именно сейчас я прохожу медицинское обследование, сэр, в связи с подозрением на шоколадные ожоги четвертой степени.

— Ожоги четвертой степени? — громко удивился полковник Седел-Мозол. — Интересно было бы взглянуть. Мне приходилось слышать о первой, второй и третьей степенях, но…

— Их можно разглядеть только профессиональным взглядом, — оборвал его Магнан. — И к тому же на большой высоте у меня обостряется астма.

— Честно говорю, — прошептал, обращаясь к соседу полковник Седел-Мозол, — я бы с радостью ухватился за возможность потолковать с этими парнями…

— Тогда вам лучше надеть доспехи, — ответил его конфидент. — По сообщениям, они весят под три сотни фунтов и не расстаются с шестифутовыми абордажными саблями, которыми начинают махать, стоит им слегка возбудиться. А сильнее всего они, как говорят, возбуждаются, завидев землянина.

— Вы сказали «абордажные сабли»? — навострил уши представитель Экономического отдела. — Хм. А здесь может образоваться неплохой рынок для сбыта нескольких миллионов единиц ручного оружия — разумеется, исключительно для использования полицией.

— Весьма резонно, Депью, — с одобрением кивнул представитель Политотдела. — Ничто так не выявляет врожденного миролюбия населения, как небольшая перестрелка.

— Господа, давайте не будем провозглашать антилиберальных доктрин, — сурово произнес Гвоздуодер. — Необходимо помнить: единственное наше намерение состоит в том, чтобы дать освобожденному населению возможность свыкнуться с политической реальностью. В данном случае, с очевидной необходимостью человека с ружьем — или мне следовало сказать «громиля с дубьем»? — и посланник Земли улыбнулся, удовлетворенный каламбуром.

— У меня вопрос, господин Посол, — поднялся Ретиф. — Раз уж мы находимся здесь для того, чтобы руководить свободными выборами, то почему бы не предоставить оберонцам возможность создать собственную политическую реальность?

На лице Гвоздуодера появилось озадаченное