– Ты только не блевани у меня в машине, – бросает через плечо водитель, снова включая счетчик.

– Я не пьяный! – кричу я в ответ.

– Ну конечно. – Он самодовольно принимается хрустеть пальцами. – Твой дом украли? Ты хочешь, чтобы я вызвал полицию?

– Офигеть как смешно… А ты хочешь, чтобы я написал заявление, что ты берешь сверх счетчика?

Это заставляет таксиста умолкнуть. Он закрывает глаза и ждет. Я в отчаянии вытряхиваю на сиденье содержимое своего бумажника. В нем мятая глянцевая фотография Лоры, которую я никогда раньше не видел: она сидит, закинув ногу на ногу на палубе круизного лайнера, смущенно улыбаясь в фотоаппарат. Это путешествие я также забыл? Я в ужасе, оттого что мой мозг вышел из-под контроля. А вот мои водительские права. Но тут что-то не так. Адрес на них не тот, который я знаю. Это в Стэнморе. Я стучу по стеклянной перегородке и показываю права водителю.

– Знаете, как туда доехать?

– Твою мать! – восклицает он и качает головой, снова включая передачу.

Мне нужен свежий воздух. Опустив стекло, я откидываюсь назад и перебираю, что еще помню. Это словно дневник с вырванными страницами или рана, которая то заживает, то снова открывается. Я приказываю себе успокоиться. Все это скоро будет разрешено, если я разберусь, что к чему.

Закрываю глаза и стараюсь вернуться назад. Что было сегодня – нет ничего. Как я уходил из дома, прощался с женой – по-прежнему пустота. Я нахожу лишь непроницаемый мрак, похожий на туман ночью – стирающий все в моей жизни за последние полтора года. Я в ужасе. Что еще я потерял?

* * *

Уже четверть третьего ночи, когда такси высаживает меня в темноту перед одиноко стоящим домом в Стэнморе – квадратным и без изысков. Снег идет не переставая, покрывая аккуратный садик перед крыльцом. Это адрес с моих прав. Я плачу водителю сверх счетчика и вылезаю из машины. Уже собираюсь попросить его подождать на тот случай, если и это ошибка, но прежде чем успеваю заговорить, он разворачивается и уносится прочь.

Ступая осторожно, я прохожу по дорожке, достаю незнакомые ключи, которые до того нашел в куртке, и пробую вставить один в замок. Он легко входит в скважину. Я не знаю – то ли испытать облегчение, то ли прийти в ужас. За входной дверью нахожу погруженный в полумрак коридор, дорогой паркетный пол, сияющий в ночных отсветах, запах сосновой мастики, нарциссы в вазе на низком столике – и не узнаю ничего из этого. Закрываю за собой дверь – ожидая, что какой-нибудь незнакомец выйдет ко мне и спросит, с какой стати я проник в его дом.

Прямо передо мной лестница. Две двери слева закрыты. В открытую дверь справа я различаю гостиную, модный диван и кофейный столик перед большим телевизором. Рядом со мной небольшой кабинет. Везде царит безупречный порядок, но в кабинете полный разгром – ящики выдвинуты, бумаги разбросаны по полу.

Наверху скрипит половица – звук тихий, но безошибочный. Я быстро оборачиваюсь. Кто-то наблюдает за мной с лестничной площадки.

– Росс?

– Лора? – говорю я.

Она зажигает свет. Как же хорошо ее видеть…

Лора в халате, контрастирующем с цветом ее кожи. Она свешивается через перила.

– Проклятье! Что с тобой случилось? – Исчезнув на минуту, возвращается и спускается вниз с коробкой лейкопластыря.

– Все в порядке, Лоло.

Лора открывает одну дверь слева – как оказалось, в ванную – и включает воду.

– Я беспокоилась о тебе, – говорит она.

– Извини. Я оставил сообщение на автоответчике.

– И эти сообщения, Росс, они… я даже не знаю. Голос у тебя был какой-то странный. Твою мать, сегодня вечером ты выскочил из дома, не сказав ни слова, и вот вернулся весь в крови…

Опять я вижу перед собой пустоту. Не могу вспомнить того, что сделал. Лора осторожно промывает под струей воды мою левую ладонь, затем пальцы, после чего вытирает их и налепляет полоски лейкопластыря, суетясь, торопливо вскрывая упаковки. Порезы адски жгут, но они неглубокие, а прикосновение рук Лоры нежное и ласковое, как в моем сне. Я слежу за ее движениями, ее телом под шелковым халатом, таким знакомым, за легкой неуклюжестью, которую так хорошо знаю. Обнимаю ее, и мне становится хорошо. На какое-то мгновение Лора застывает, но затем отрывается от меня и изучает свою работу.

– Тебе нужно показаться врачу.

– Мне нужно чего-нибудь поесть, – говорю я. – Я не ел с…

Не помню, чтобы я ел. Наверное, когда-то я поел, но это также провалилось в пугающую пустоту. Выхожу в коридор. Одна дверь по-прежнему закрыта. Открыв ее, я оказываюсь в большой кухне, гораздо более просторной и современной, чем в нашем старом доме. На рабочем столе лежит телефон Лоры, рядом компьютер и стопка бумаг, как обычно. В мойке пустая бутылка из-под «Пино нуар». Я подхожу к ближайшему окну, приподнимаю шторы с одной стороны и всматриваюсь в темноту сада за стеклом. Там все неподвижно, кроме падающего снега. Все шкафы на кухне с виду одинаковые, поэтому я открываю один наугад. Внутри – бутылки дорогого вина и крепких напитков.

– Ты проголодался? – спрашивает у меня за спиной Лора. Она открывает холодильник и достает копченую курицу. Я чувствую себя идиотом. Лора украдкой наблюдает за мной, нарезая хлеб.

– Я беспокоилась. Я беспокоилась о тебе, твою мать. Позвонил Джерри Гарднер и сказал, что ты пропал. Он сказал, что ты был в центральной больнице Кэмдена и вдруг куда-то исчез.

Накладывая курицу на хлеб, я спрашиваю, просил ли Джерри перезвонить ему, когда я объявлюсь. Лора кивает.

– Пожалуйста, Лоло, не надо. Я скажу, когда можно будет позвонить.

Лора шумно втягивает воздух, но ничего не говорит.

Я начинаю есть и останавливаюсь.

– У меня отшибло память, – коротко говорю я. Ну вот, я высказал это вслух, и мне стало страшно. Это сделало происходящее со мной реальностью.

– О господи… – Лора неуверенно протягивает ко мне руку, словно я слишком хрупкий и могу рассыпаться от ее прикосновения.

– Я забыл не всё. Помню нас с тобой. Помню свою работу. Но совсем не помню этот дом.

– Что? Но ты же сам вернулся сюда.

– Я нашел адрес на своих правах. Я не помню, что делал сегодня вечером. Что мы делали на прошлой неделе. В прошлом году. Это меня жутко пугает.

– Что ты помнишь?

– Я ничего не помню за последние полтора года. Мы устроили пирушку в честь моего повышения по службе. Мы были в саду… И всё. А дальше уже этот вечер. Я стоял на пустынной улице, не зная, как туда попал. Попытался вернуться домой и приехал на старое место – теперь там стройка…

– Мы переехали полгода назад. Ты этого не помнишь?

– Ничего не помню. Эта кухня? Впервые вижу. Ничего даже смутно знакомого. Это жутко страшно, твою мать. – Я хочу успокоить Лору, но не знаю, как это сделать. Это мне полагается быть сильным, не ей.