чувствовал некоторую ответственность за неё.

Пробежал к месту, где женщина должна была прятаться, но не нашёл её. Пересёк участок с прогоревшей мебелью, где мы сидели, и начал выискивать взглядом. Но там тоже не оказалось. Зато был кое-кто другой.

Обгоревший сектант в полуобморочном состоянии лежал, прислонившись к клумбе. Он был ещё в сознании, гулко и тяжело дышал. Завидев меня, изменился в лице.

— Брат, — улыбнувшись уголком рта, которого не коснулось пламя, прохрипел он и протянул руку, покрытую волдырями. — Почему ты не помог нам?..

Он закашлялся, протёр рот изуродованной обожжённой рукой и сплюнул кровь.

— Не брат ты мне… гнида подзаборная… — ответил я

— А-а-а, — его хрипы перешли в смех, — так он успел! Успел! — Тело сектанта начало сотрясаться от кашля и хохота. — Успел!

— Что успел? — уточнил, понимая, что лысый догадался, кто перед ним стоит, и что это не тот Канто Алан Рэй, которого они завербовали.

— Вы обречены. Вы!.. — скрюченным пальцем указал позади себя, где Герои пытались навести порядок и успокоить гостей. — Погибнете все до единого. И даже ты не сможешь их спасти! Вы все очиститесь кровью!

— Сам ею не захлебнись… — огрызнулся я и махнул ближайшему охраннику. — Он весь ваш! — указывая на сектанта, произнёс безучастно, понимая, что ничего полезного тот не скажет.

К тому же мать реального Канто Алана Рэя волновала меня сейчас намного больше, чем прожаренный до степени «рейр» кусок сектанта. И даже если женщина прекрасна знала, что я не тот, за кого себя выдаю, следовало позаботиться о ней, ведь, скорее всего, сына она больше никогда не увидит.

Глава 7

— Ну и что это был за звездец? — с таких слов началось первое собрание студсовета, на котором собрались все представители.

Руби, Брендан, Шана, Джонни, я и девочка, назначенная секретарём. Она была кем-то вроде стенографистки и помощницы. И хоть в её обязанности входила фиксация всех поднятых вопросов, этот она не стала записывать. Лишь удивлённо приподняла бровь и прикусила губу, боясь нарушить молчание.

Ответа не было ни у кого. Все сидели молча, таращась друг на друга, не зная, что говорить и как вообще взаимодействовать. Выяснилось, что борьба за место в совете оказалась более увлекательной, чем само нахождение в самоуправлении.

Небольшая комната, которую выделила администрация, была довольно маленькой и неуютной. Нам указывали на наше место, намекая, что совет неугоден. Дальний корпус, тесное помещение, теневая сторона с небольшими окнами. Мебель тоже оставляла желать лучшего. В центре стоял круглый пошарпанный стол, вокруг пять стульев, в углу полка под книги (абсолютно пуста) и деревянная лавке, где расположилась секретарь. Благо хоть собрания внесли в расписание в то время, когда велись трудовые практики, призванные «сплотить и развить в студентах силу духа». Так что время, отведённое для тренировок и занятий, не будет потрачено на собрания. С другой стороны — это ещё больше разобщит нас, ведь мы «старосты, которые отлынивают», а ребята — «трудяги, на которых всем плевать». Во время практик, действительно, многое можно обсудить, и выходит, что мы не будем знать «голос народа», а они будут нам завидовать.

Ректор хитёр. Но и не таких переигрывали и уничтожали.

— Хорошо, перефразирую, — взглядом пробежался по всем старостам. — В Школу вторглись сектанты.

— Орден Отрицателей, — поправила шёпотом Руби и тут же потупилась.

— В Школу вторглись поехавшие кукухой представители Ордена Отрицателей, — зыркнув на неё, грозно произнёс я. — Им точно кто-то помогал. Они не могли сами так просто ворваться в Школу. И это уже не первый случай, когда на территории Школы происходит диверсия.

— Всё-то ты знаешь, — скривился Джонни, закидывая ноги на стол.

Ботинки были грязными, к подошве одного даже прилип листик бордового цвета. И хоть эта комната располагала к такому поведению, следовало это пресечь.

Я бы тоже закинул ноги на стол, если бы меня воспитывали волки. Но «Кролик был очень воспитанный» и не мог позволить так себя вести ни одному из присутствующих. Джонни выражал неуважение ко всем нам. И в первую очередь ко мне.

— Убери копыта, — спокойно произнёс я. — Мы не в хлеву. Или Персивалей растят именно там? Разве няньки не учили тебя манерам?

— Чему меня няньки учили, не твоего ума дело, — окрысился он, но ноги не убрал.

— Да, понятно. Учил бы отец, тогда, может, ты б что-то и запомнил. А так няньки, мамки, золотая ложка в ж… — я сдержался от пошлостей, но продолжил давить морально. — Он, видимо, брезгует таким отпрыском, поэтому и не воспитывал. Даже на родительский день не явился.

Я знал куда бить. По расстроенной физиономии Джонни три дня назад на родительском празднике было понятно, что он ждал отца, чтобы заслужить одобрение, но тот послал брата, не найдя времени для наследника.

— Ублюдок! — рявкнул Джонни. — У меня хотя бы есть отец! А твой, скорее всего, уже сгнил в какой-нибудь тюрьме.

Он опустил ноги, пытаясь встать с места и показать мне, кто тут главный, но его остановил Брендан.

— Может, хватит собачиться? — миролюбиво спросил он.

— Конечно, вернёмся к делу, — беззаботно продолжил я. — Копыт на столе больше нет, можем продолжать.

Джонни проглотил это, хотя я понимал, что он просто ждёт удобного момента, чтобы ответить. Не словами, как-нибудь иначе, и не с глазу на глаз, а подло подкараулив. Но это меня не очень-то волновало.

— Нам известно, что Отрицатели выдали себя за родителей пропавших ребят, которые, по какой-то странной причине до сих пор числятся в Школе, хотя мы понимаем, что их больше нет.

— Но почему? — возмутилась Шана. — Мы этого не знаем. Они могут вернуться!

«Святая простота…» — подумал я, но вслух ничего не сказал, ведь девушка имеет право верить в лучшее, если ей так спокойнее.

Я же подобного позволить себе не мог. Реальное положение дел волновало меня больше собственного душевного спокойствия. Тайнам не было места в такой картине мира. Наверное, это действительно роднило нас с Линн. Оба жаждали докопаться до сути.

И в том, что студенты мертвы, я был уверен даже до того, как нашёл порванные фото в переговорке ректора. Агата чудом спаслась благодаря охраннику, которого сослали со Школы. Он слишком много знает и за молчание получил приличную порцию