Тем не менее 20 августа документ о помощи голодающим[104] был подписан в Риге. В соответствии с этим соглашением в РСФСР прибыли 300 сотрудников из США. Около 10 тысяч граждан американцы набрали в России по своему выбору. Причем уполномоченные ARA находились в 37 голодающих губерниях, объединенных в 12 подрайонов. Питание выдавалось бесплатно 10 млн советских граждан ежедневно[105], нуждающимся ARA раздавала обувь и мануфактурные изделия, а крестьяне получали даже сортовые семена. Кроме того, ARA поставила медикаментов на 8 млн долларов, больным оказывалась медицинская помощь, проводилась вакцинация, что помогло сдержать эпидемии. В некоторых районах представители организации становились реальной властью. Это не могло не раздражать партийные и советские органы.

К тому же ARA стремилась накормить не только рабочих и крестьян, но и «бывших». Ее организации приняли к себе на работу множество образованных и культурных людей и тем самым спасли их от голода и смерти. Но Советской власти эти граждане России были не нужны, поскольку считались «чуждыми элементами».

В апреле 1922 года западные миссии обеспечивали питанием половину, а в июне – свыше 90 % голодавших детей Поволжья. К июню того же года питанием были обеспечены две трети, а к сентябрю – почти все голодавшие взрослые. За два года своей деятельности ARA израсходовала около 78 млн долларов, из них 28 млн – деньги правительства США, 12,2 млн – советского правительства, остальные – пожертвования частных организаций и физических лиц[106].

В это самое время советское правительство использовало средства, полученные за счет продажи драгоценностей (изъятых из церквей и музеев) на сумму около 100 млн долларов, что превышало пожертвования голодающей России, на покупку промышленного оборудования, оружия и продвижение «мировой революции» в тех же западных странах[107].

Узнав об этом, Гувер выразил протест против «бесчеловечной политики правительства, отрывающего у голодающего народа продовольствие в обмен на импорт оборудования и сырья, ради успешной хозяйственной деятельности тех, кому посчастливится выжить»[108]. Если в голодающих регионах и наблюдались случаи каннибализма[109], то настоящие людоеды сидели все-таки в Кремле.

Кроме того, плоды НЭПа стали уже давать знать о себе, продовольственный кризис пошел на спад, и осенью 1922 года советское правительство стало продавать зерно за границу. Сообщения об экспорте зерна из России сделали невозможным сбор средств в ее пользу, и в июне 1923 года иностранные организации прекратили свою деятельность в России[110].

Вывод, сделанный советским руководством из этих событий, был до омерзения банален. Важнейшим механизмом управления является тотальный контроль над системой распределения питания, лекарств, жилья и т. п. Появление конкурентов, будь то церковь, благотворительные организации или рыночные механизмы, грозит потерей власти. В последующие голодные периоды они такого больше не допускали.

Гувер совершенно не собирался оказывать какую-либо непосредственную помощь контрреволюционному подполью. В его представлении, гуманитарная помощь достигнет своих политических целей в России не под прикрытием, а посредством поставки продуктов и лекарств голодающему населению: как только голод будет побежден, народ сам свергнет правительство большевиков[111]. Однако люди, стоявшие на пороге голодной смерти, не были склонны вникать в политические тонкости – их интересовала только пища. К тому же многие крестьяне просто не знали, что такое Америка.

Всадник на вороном коне покинул Россию, но обещал скоро вернуться.

4

Смерть

Я взглянул и вижу: вот конь мертвенно-бледный

и на нем всадник, имя которому – Смерть.

Ад следовал за ним.

Дана была им власть над четвертой частью земли,

чтобы изводить людей

мечом, голодом, мором и зверьем земным.

Откр. 6:8

Как Смерть изводила людей мором, мечом и голодом, было сказано в предыдущих параграфах. Что касается зверья земного, то, как известно, в Древнем Риме с целью запугивания и уничтожения ранних христиан римляне отдавали наиболее стойких в вере на съедение диким зверям (львам, крокодилам и пр.). Так что в контексте настоящих очерков речь пойдет о терроре как о механизме управления обществом и государством.

Большевики, захватив власть, без колебаний стали запугивать и уничтожать как своих врагов, так и тех, кто путался под ногами.

Уже 28 ноября (11 декабря) 1917 года на заседании СНК был утвержден предложенный В. И. Лениным Декрет об аресте вождей гражданской войны против революции[112]. В официальном сообщении, принятом на том же заседании СНК, говорилось: «В полном сознании огромной ответственности, которая ложится сейчас на Советскую власть, за судьбы народа и революции, Совет народных комиссаров объявляет кадетскую партию… партией врагов народа». Одной из целей этого декрета было не допустить избрания наиболее последовательных политических оппонентов в Учредительное собрание. Обращаем внимание на то, что в лексиконе большевиков появляется новое словосочетание – враг народа. Эта уже правовая категория расширялась и чем дальше, тем больше наполнялась новым смыслом.

Революционные трибуналы, ставшие важнейшим инструментом красного террора, были созданы Декретом о суде (№ 1) от 22 ноября (5 декабря) 1917 года[113] и Руководством по устройству революционных трибуналов[114], содержащим положение о том, что «в своих решениях революционные трибуналы свободны в выборе средств и мер борьбы с нарушителями революционного порядка». Как отмечал юрист и политический деятель П. И. Стучка в связи с подготовкой проекта Декрета о суде № 1, задача, вставшая перед большевистским руководством по поводу судоустройства и законности, «заключалась в двух положениях: 1) разогнать старый суд и 2) отменить все старые законы»[115]. Приоритет был отдан не правовым нормам, а революционному правосознанию.

Революционные трибуналы были предназначены для рассмотрения наиболее важных дел, главным образом о контрреволюционных преступлениях, и избирались губернскими или городскими Советами в составе председателя и шести заседателей. Трибуналы «не были судами в привычном, „буржуазном“ смысле этого слова; они были трибуналами диктатуры пролетариата, органами борьбы против контрреволюции, стремящимися скорее искоренить, чем судить»[116] – признавал народный комиссар юстиции РСФСР 1918–1928 годов Д. И. Курский.

Можно сказать, начался Страшный суд над еще живыми грешниками-эксплуататорами по вопросам: «А ваши кто родители? Чем вы занимались до 17-го года?»[117].

В этот временной интервал – с ноября 1917 года по июль 1918 года – трибуналы плодились с огромной скоростью. Они были созданы почти во всех областных и губернских городах, уездах и даже в ряде волостей и поселков страны. Народные суды еще не функционировали, и трибуналы в нарушение Декрета о суде № 1 рассматривали все уголовные и подчас даже гражданские дела.

На этот период приходится расцвет «революционного творчества масс» в сфере судопроизводства.

Трибуналы