Шрифт:
Закладка:
Я создал под покойником чёрную руническую печать, которая начала вращать с безумной скоростью. Из печати хлынула чёрная жижа, которая проникла в тело мертвеца через рот, ноздри и уши, а после печать исчезла.
Минуту ничего не происходило. Я уже начал думать что заклинание не сработало, но внезапно глаза мертвеца вспыхнули чёрным пламенем. Его тело рваными движениями поднялось с земли, а из глотки вырвался свистящий голос:
— Выбери цель. Хозяин.
Глава 5
Антип и маг льда уставились на меня с тревогой. Антип впервые услышал как говорят мёртвые и понял их язык, а вот для мага льда ревенант не говорил, а лишь хрипел, выплёвывая чёрные сгустки некротики. Всё это время ревенант не просто стоял и пялился на меня, а ещё и видоизменялся.
Его кости ломались, удлиняя руки и ноги, когти становились толще и острее, вырастали хищные клыки, похожие на вампирские. Мускулатура перестраивалась. Внутренние органы ревенант использовал в качестве строительного материала для того чтобы нарастить побольше мышц на ногах.
При этом его спина округлилась, сделав его способным к бегу на четвереньках. Готов спорить, что бегает он чертовски быстро. Когда строительный материал закончился, от тела ревенанта потянулись чёрные жгуты, собирая ошмётки плоти, валяющиеся на пляже.
— Прекрати. Нет необходимости становиться сильнее, — сказал я, глядя в чёрные глазницы твари, уже лишь отдалённо напоминающей человека.
— Как пожелаешь, хозяин, — прохрипел ревенант, посверкивая клыками.
— Ты просил дать тебе цель, — задумчиво сказал я. — Найди и убей своего нанимателя.
— Будет исполнено, — ответил ревенант и не сдвинулся с места.
Он просто стоял, слегка покачиваясь из стороны в сторону, и пялился на меня.
— Ау! Ты тут? Я говорю, убей своего нанимателя. Огнёва или Богомолова или Быкова. Без разницы. Прикончи любого из этой троицы.
Подойдя ближе, я постучал костяшками пальцев по черепушке твари. Но всё чего добился, так это нового:
— Будет исполнено.
И всё. Больше никакой реакции.
— Да дурья твоя башка! Топай и прикончи своего… — разозлившись выпалил было я, но тут, наконец, сообразил, что происходити хлопнул себя по лбу.
Тьфу, твою мать. Ну конечно же! Куда он пойдёт? Мы же в изолированном измерении. А тут никого из шайки бобовых нет.
Из яркой зелёной вспышки появился Гру. Окинул взглядом нас с ревенантом, а потом улыбнулся и сказал:
— Виктор Игоревич, ты, смотрю, решил из врагов удобрения делать? — На лице божка застыла гримаса, как будто он невероятно смешно пошутил и ждёт реакции.
— Что за бред? Какие удобрения? — спросил я, скептически поглядев на дендроида.
— Ну как же? Он же труп. Гнильё то есть. А гнильё — это неплохое удобрение. Теперь понял? — ёщё шире улыбнулся Гру.
— Попрошу Тихоновича, чтобы он тебя научил шутить, — сказал я, покачав головой.
— Ой, да иди ты! Совсем шуток не понимаешь, — возмутился Гру и исчез.
Да, да. Топай, юморист хренов. Впрочем, мне тоже пора. Я открыл портал в Раздолье и ревенант тут же сиганул в появившуюся синюю арку перехода.
— Виктор Игоревич. А что с этими делать? — с сомнением спросил Антип, указывая на пленников.
— Можете убить. Но трупы не выбрасывайте.
Услышав это, Антип напрягся, но всё-таки кивнул.
Я заскочил в портал и увидел, как в рассветных лучах ревенант несётся в сторону Ангарска. Я призвал Клювика и принялся наблюдать за действиями мертвяка.
* * *
— Слыхал, что в Иркутске война началась? — спросил седобородый полицейский своего напарника.
— Чавось? Кака-така война? — нахмурился худощавый напарник с огромным прыщом на лбу.
— Да знамо какая. Вон, говорят, монголы напали.
— Та, бредятина. Не можа такого быть, — отмахнулся прыщавый.
— Да я тебе клянусь! Муж моей сестры своими глазами видел, как раскосые в центре Иркутска с оружием носились, — выпучив глаза, доказывал бородатый.
— Ну и чёрт с ними. Хорошо, что у нас тишь да гладь.
— Тут ты прав. Не работа, а мечта, — заулыбался бородач, но тут же нахмурился и ткнул пальцем в сторону восхода. — Гля! А эт чё за хрень?
— Почки-цветочки! — воскликнул прыщавый,узрев ревенанта, проносящегося мимо. — Это шо ж за образина такая?
— Без понятия. Но явно ничего хорошего её явление не сулит, — ошарашенно выдал бородач.
— А ну-ка, Михалыч, шарахни по ней водицей. А я пока землицу пошерудю.
* * *
Ревенант не слушал моих команд и просто нёсся напрямик к своему нанимателю. Так уж вышло, что дорога его пролегла через Ангарск. Два полицейских пили кофе и мирно беседовали, когда изменённый труп промчался мимо них. Полицейские напряглись и потянулись к мане.
В следующую секунду ревенанта накрыл серый каменный саркофаг, в который хлынул поток воды, созданный одним из полицаев. Прошло секунд тридцать, после чего крышка саркофага со скрежетом отползла в сторону, и из него хлынуло кровавое месиво, оставшееся от моего создания.
Вот же козлы! Бежал себе мертвяк, никого не трогал. А они его — в саркофаг, наполненный щебнем, а потом воду запустили, и острое крошево перемололо труп в мелкорубленый фарш. Но вынужден признать, что полиция у нас работает отменно. Ну и ладно. У меня ещё много пленников. Хоть один да добежит до Огнёва.
* * *
Посёлок Бур.
Барон Иван Кантемирович Сорокин был парнем неробкого десятка, но видя, какие зверства творят люди Огнёва, он понял одну вещь. Неважно, как закончится война с Дубровским, после таких зверств император найдёт каждого причастного. И если не на кол посадит, то отправит на каторгу до скончания их дней.
А Сорокин знал, что на каторге не мёд. Ведь его папенька угодил туда за контрабанду товаров из Китая, а через год там же и помер. Ивану лишь чудом удалось сохранить баронский титул, ведь куча злопыхателей пыталась обвинить весь род Сорокиных в связи с контрабандой.
Если бы император поверил в эти слухи, то на один род в империи стало бы меньше. А освободившиеся земли тем самым злопыхателям и достались бы.
Прямо сейчас Иван Кантемирович стоял на пригорке и
