Хмурюсь, потому что мне потребовалось гораздо больше времени.

– Мы называем его лесом Возвращений. Он заколдован, поэтому скрывает то, что его окружает. В нем легко заблудиться, и дорогу смогут найти только обитатели нашего замка. Так что, если бы мы с Роуэном вас не вытащили, вы бы никогда оттуда не выбрались.

Молча смотрю на лес. Вдруг принц лжет насчет заклятия? Впрочем, когда я шла по этому лесу, то действительно потеряла ощущение пространства и времени. А еще странно, что из башни в Ауруме я видела горы, которые теперь не нахожу.

Пока я молча наблюдаю, как порывы ветра вздымают вверх сверкающий снег, шелковая рубашка принца снова шелестит. Только успеваю подумать, что теперь этот надоедливый звук будет преследовать меня в самых жутких кошмарах, как перед моим носом появляется бордово-красная бархатная шкатулка. Она выглядит очень странно на фоне принца, который будто окрашен тончайшим перламутром, серебром и сланцевой чернотой. Возникает впечатление, что кто-то испортил безупречную картину кровавым отпечатком ладони.

– Даже если вы найдете выход из леса, границу пересечь все равно не сможете.

Рассматриваю шкатулку. Конечно, я понимаю, что не смогу вернуться в Аурум. Бегство было отчаянным и необдуманным поступком из-за чувства собственного бессилия.

– Откройте ее, – он указывает на шкатулку, и многочисленные серебряные кольца на его изящных пальцах сверкают в лучах зимнего солнца.

Открываю крышку и с трудом подавляю свое возмущение, потому что уже по форме шкатулки догадалась, что лежит внутри. Ожерелье. Очень изобретательно. Закрываю крышку прежде, чем успеваю как следует разглядеть странно жесткую серебряную оправу и сапфировую подвеску в форме ромба.

– Опять пытаетесь меня подкупить? Вы действительно думаете, что несколькими платьями и украшениями сможете… Я даже не знаю, чего вы добиваетесь. И не позволю этому меня ослепить.

Отдаю шкатулку обратно, и принц неловко следит за тем, чтобы наши пальцы случайно не соприкоснулись. Тем не менее, он спокойно забирает свой подарок.

– Я могу дать вам все, что пожелаете. Даже то, чего ваш отец не смог бы купить. Взамен прошу лишь не отвергать мои подарки, носить красивые платья и не усложнять мне жизнь еще больше, чем она есть.

– Но я не хочу носить вашу одежду, – повторяю я, скрестив руки на груди.

– Что же вы тогда хотите носить? – вздыхает он.

Я замолкаю. А вот и шанс проверить его предполагаемую щедрость. Едва сдерживаю ухмылку.

– Мне нужны платья человеческого покроя. В теплых и нежных тонах. И из теплых тканей, потому что я тут мерзну, если вдруг вы до сих пор не заметили, – ненадолго задумываюсь. – Да, и платье должно закрывать плечи и ключицы в отличие от вульгарных нарядов зимнего королевства.

– Вы пришли на завтрак в халате. Но возражаете, если у платья будут открыты плечи?

– Я сама решаю, когда и сколько ткани мне носить.

Это заставляет его умолкнуть. Несколько мгновений он рассматривает меня, будто я книга, содержание которой он хочет понять.

– Вы правы, – наконец признает он без тени иронии. Эти слова немного смягчают бурю эмоций, бушующих во мне, хотя я могу представить, насколько высокую цену запросила. Но мне не нужны его подарки. Мне нужно уважение. И я хочу ответить тем же. Возможно, это правильное начало.

Неван

– Она приняла ваш подарок? – спрашивает Роуэн, пока я чищу свою кобылу. Это одно из немногих дел, когда я не против поработать руками. Конечно, убирает за ней слуга, но все остальное делаю я: кормлю ее, ухаживаю за ней и каждый день объезжаю. Роуэн ненавидит это, потому что я не позволяю ему мне помогать.

Когда он только родился, то был избран, чтобы в будущем стать моим первым рыцарем. Впрочем, когда мы еще были детьми, нас это мало интересовало. Родители одобряли нашу дружбу, поскольку так формировалось доверие. И безусловная преданность. Когда отец подарил мне мою первую кобылу, мы находились где-то между детской дружбой и отношениями господина и его рыцаря. Нам обоим было ясно, что скоро многое изменится. Роуэн начал кланяться мне и всегда держаться на шаг позади. Но в то же время он был еще достаточно молод и импульсивен, чтобы подраться со мной из-за того, что я запретил ему помогать мне с моей лошадью. Я хотел быть взрослым и самостоятельным, как и ожидал от меня мой отец. В то время как Роуэн по-прежнему пытался цепляться за то, конец чего был неизбежен.

Сейчас он это понимает. Поэтому, прислонившись к тюкам сена, полирует свой меч и ждет ответа на свой вопрос. А потом догадывается, что я не собираюсь отвечать. Некоторые привычки остаются до конца жизни.

– Она очень… своенравная, верно? Абсолютно избалованная. Но ее воля впечатляет.

Смотрю на него поверх спины моей лошади.

– Это лишь видимость. Рано или поздно она захочет роскоши, подарков и комфорта, к которым привыкла.

– И вы думаете, тогда она расскажет все, что знает о Проклятых?

– О, она мне все расскажет, если влюбится в меня. Или же в свое потенциальное положение при дворе.

Роуэн выглядывает из-за серебристой гривы моей кобылы.

– Что вы имеете в виду? – спрашивает он с подозрением.

– Влюбленность, Роуэн. Это иррациональное чувство, которое любая молодая девушка – неважно, фейри или человек – считает жизненно неоходимым, – бубню я себе под нос.

Роуэн достаточно умен, чтобы промолчать. Но в его глазах я замечаю тень сомнения, которого не понимаю. Любая девушка при дворе продала бы родную мать, лишь бы получить хотя бы намек на мое внимание. Конечно, их привлекает не мой характер, я прекрасно это понимаю. Но зато у меня есть деньги, власть и внешность, которых достаточно, чтобы они говорили о влюбленности. И эта девушка тоже в скором времени влюбится в меня. Пусть даже сейчас она боится меня, презирает и ненавидит.