Смущенно наблюдаю за действиями Димы, а потом перевожу взгляд на соседний ряд чуть повыше, где сидит Марк. Сложив руки на груди, в расслабленной позе, со скрещенными ногами. Высокомерно приподняв подбородок, слегка прищурив глаза, он наблюдает за нами не отрываясь, и отчего-то это меня дико будоражит.

Марк никогда не пугал меня. Все его зловредные деяния я отражала с неистовой силой. Но с того вечера в его комнате, когда его губы были так близко, когда возникла эта странная неконтролируемая и такая запретная химия, я словно потерялась. Мне трудно сориентироваться в неизвестных обстоятельствах, потому что я не знаю этого нового парня в лице ледяного мальчика. Он другой. Он делает то, чего я никогда не делал.

Он…

Говорит нежно

Смотрит жадно.

Касается сладко…

Что с ним происходит?

Мы враждуем с третьего класса. Мы ненавидим друг друга с девяти лет. Что-то поменялось? Он все-таки хочет дружить? Или это моя бурная фантазия?

А может… я ему нравлюсь?

Нет, конечно нет. Быть не может… невозможно.

И почему при мысли об этом так сильно стучит сердце?

Наверное, это от того, что я его очень сильно ненавижу…

Отвожу глаза от Марка и вновь смотрю в добрые глаза своего ненаглядного милого Димки. Отличного, доброго парня, которого я хорошо знаю, который никогда не причинит мне вреда. Он искренний, он интересный, он славный. Он другой. Ему я посвящала свои стихи и мысли последние пару лет.

— Прости меня, — уже который раз извиняется Дима. — Если бы я знал, Лиза… если бы я только знал…

— Дим, ну, что ты, — улыбаюсь я. — Я рада, что у тебя появилась девушка. Уверена, она очень хорошая.

А вот с сестрой и с Васнецовой нужно поговорить. Катька не имела право рассказывать Диме о моих чувствах. Еще и про стихи заикнулась. Змея…

— О, да, моя девушка, Анечка, она славная, — хмуря брови, говорит Дима. — Но почему ты раньше не призналась мне?

— Не знаю, Дим, — безэмоционально перевожу глаза на преподавателя, который что-то чертит на доске. — Стеснялась, наверное.

На самом деле, я знаю почему.

Потому что я струсила. Сколько раз я убеждала себя быть храброй. Быть той, кто не боится бороться за свою любовь. Но вновь и вновь я закрывалась, потому что не хотела снова быть сломанной. Старательно оберегала свое сердце.

Я стала одной из тех людей, которые теряют свое счастье из-за трусости, хотя всегда осуждала таковых. В плане сердечных дел мне проще закрыться, поддаться течению. Вот такая я глупая, глупая Лизка. А теперь у моего Димы есть девушка, я потеряла свой шанс, как несчастный герой романтичного фильма.

Дима хмуро утыкается в учебник, крутя в руках ручку, немного сгорбившись, будто он сильно устал. А я не могу удержаться и плавно перевожу взгляд на Марка. Он в свою очередь, мгновенно почувствовав мое внимание, поворачивает голову и пристально смотрит в ответ.

Но внезапно меня отвлекает хруст. Ручка в руках Димы трещит, ломается и сыпется. Маленькие пластиковые осколки падают на тетрадь.

— Ох, Дима, — выдыхаю я напугано, накрываю его руки своей ладошкой. — Ты не порезался?

— Лиза, — он поднимает голову и глядит на меня глазами, полными лихорадочного блеска. — Я расстанусь с ней.

— Что? — не сразу понимаю, о чем он говорит. — Ты про что?

— С Анечкой. Я расстанусь с ней.

— Дим, да ты чего, — смеюсь. — С ума сошел? Нет, не нужно. У вас же любовь. Ты сказал, что она славная.

— Славная, но… Она не ты, — выдает он с запалом. — Я ведь не думал, что объект моих вздыханий, моих желаний… тоже думает обо мне. Я же мечтал о тебе, Лиза, каждый день, каждую ночь… но я не знал, как сказать… я нравлюсь тебе, ты нравишься мне, — и добавляет уже с придыханием, более громко, да так, что нас начинают оборачиваться. — Будем встречаться!

О, боже мой. Я попапала в сон.

Обвожу аудиторию растерянным взглядом. На нас все пялятся, даже преподаватель. Катька хмыкает и выкрикивает: Аллилуйя! Можете не благодарить! При этом поднимает руки вверх и хлопает в ладоши. Преподаватель мычит: Эх, молодые…

— Ты согласна? — добивает Димка.

Я молчу. Одногруппники начинают шепотом скандировать: Соглашайся, соглашайся, соглашайся!

Мне так неловко становится. Аж до икоты. Я с трудом справляюсь с собой, чтобы вместо «Да» не сказать: Ии-и-ик….

Кошмар.

Мне не хочется быть разлучницей, но и отказывать Димке на глазах у всех, означает опозорить его. Вон уже Кудрявцев уставился, противненько ухмыляется напару с Катькой.

— И твой ответ… — подгоняет меня Дима.

— Я…

Сижу опустив голову. Мне выступать, а тут такие события. Жизнь кипит. А ведь еще неделю назад быть тухло. И тут, вдруг, парень моей мечты признается, что я давно ему нравлюсь. И даже готов бросить свою девушку ради меня. Но почему-то мне становится жаль эту незнакомую славную Анечку. А вдруг, она сильно любит Димку? А я, получается, стану разлучницей?

И нет долгожданного чувства радости и счастья от его признания.

— Что? — спрашивает он в тишине.

Все ждут. Даже преподаватель, тяжко вздохнув, не отвлекает нас, а что-то старательно выводит на доске, будто ничего вокруг не замечая.

— Я…

К моему облегчению раздается трель звонка.

Вздыхаю и поднимаюсь с тяжелой головой, вяло улыбнувшись Диме.

— Мы не закончили… — слышу тихое вслед.

Все идут в буфет. Женька окликает меня, но я отнекиваюсь на ее предложение пойти поесть, и на ее вопросы по поводу произошедшего отвечаю:

— Женечка потом… я волнуюсь перед конкурсом талантов.

На самом деле я совсем не переживаю по поводу танца. А вот начет Димы… тут да. Есть о чем подумать.

Что мне ответить ему? Ситуация крайне сложная для меня. Скажу "нет" — потеряю парня мечты. Скажу "да" — стану разлучницей.

Ощущение растерянности не отпускает меня пока иду до аудитории, где будет выступление. Но уже у двери, где стоит несколько студентов с