Она усадила Алика себе на колени и, разломив сырник на ломтики, принялась скармливать сыну вываленные в соусе аппетитные кусочки. Кира с интересом понаблюдала за подругой и только потом перевела взгляд на Мартина. Малыш некоторое время изучал технику поедания сырников, которую демонстрировала мама его приятеля, а потом с удивительной для его возраста точность скопировал её действия. Светлана уставилась на это малолетнее чудо с таким возмущением, словно её саму обвинили в неумении обращаться со столовыми приборами.

– И давно он у тебя ест самостоятельно? – в её голосе явно сквозило плохо скрываемое раздражение.

– Всегда сам ел,– пожала плечами Кира,– как только перешёл на твёрдую пищу. – В глубине души она, наверное, и сама удивлялась этому феномену, но внешне своих сомнений не показала, ей было приятно, что её сын хоть в чём-то превосходил Светланиного.

Мальчики были примерно одного возраста и роста, но по физическому развитию Мартин явно отставал от своего сверстника, меньше двигался, медленней бегал и к тому же вечно зависал над какими-то игрушками, вместо того, чтобы просто играться. Зато в свои два с небольшим года он довольно внятно говорил, причём вполне законченными фразами, в то время как его приятель до сих пор выражал свои мысли в основном жестами и восклицаниями.

Впрочем, разница в темпераменте ничуть не помешала малышам подружиться. Как только Кира привела своего сына в дом к Светлане, детки сразу же замкнулись друг на друга и перестали обращать внимания на взрослых. Они даже заснули после обеда в обнимку на диване, хотя у Алика имелась отдельная кроватка, а диван предназначался исключительно для Мартина. Попытки развести малышей по отдельным койкам закончились для двух мамочек полным фиаско, и они в конце концов смирились со спальными предпочтениями своих детей.

Такая неожиданная и крепкая дружба малышей предоставила Кире и Светлане уйму времени для разговоров на личные темы, чем они и занимались на кухне за чаем и вкусняшками. Забыты были прежние обиды, даже попытка Светланы убить свою соперницу, словно и не было этих странных трёх лет, когда жизнь разлучила двух женщин. Историю гибели Семёна они уже успели обсудить раньше, когда Кира впервые появилась на детской площадке, и обе женщины старались этой темы больше не касаться, так как она была для них слишком болезненной. В этот вечер речь зашла о детях.

– А почему ты назвала сына Мартином? – спросила Светлана. – Странное имя для русского мальчика.

– Так захотел его отец,– спокойно пояснила не ожидавшая подвоха Кира.

– Семён назвал своего сына иностранным именем? – Светлана в недоумении уставилась на подругу. – Извини, но мне что-то не верится.

– Семён не является отцом Мартина,– смутилась Кира,– у меня теперь новый муж.

Некоторое время Светлана молчала, переваривая услышанное, а потом удовлетворённо улыбнулась.

– Я так и знала, что ты изменяла Семёну,– она победоносно расправила плечи,– значит, я была права, он из-за этого тебя прогнал из нашего домика.

– Свет, не говори глупостей,– Кира слишком устала от постоянных попыток Светланы оправдать свою связь с чужим мужем, чтобы как-то реагировать на очередной наезд,– Семён просто меня спас. Если бы мы с Тиночкой ни спрятались, то рано или поздно нас бы нашли и всех убили.

– Да кому ты нужна? – Светлана беспечно махнула рукой. – Эти люди охотились за ребёнком, поэтому нам и пришлось бежать из Москвы, тебя там и в помине не было.

Кира не стала спорить, объяснять подруге, что Тиночку Орден рассматривал исключительно как орудие шантажа, было бессмысленно. Та до сих пор считала свою бывшую хозяйку пустоголовой и никчёмной дамочкой, которой просто повезло встретить на своём пути замечательного мужика. Что ж, пусть и дальше пребывает в счастливом неведении.

– Я ж тебя ни в чём не обвиняю,– продолжила развивать свою мысль Светлана,– в конце концов, это же он первый тебя бросил. А ты, не будь дурой, нашла ему замену, ну и молодец.

По сути, всё сказанное подругой было правдой, но отчего-то Кире захотелось запустить в эту правдорубку чем-нибудь тяжёлым. Формально, ей не в чем было себя упрекнуть. Какие претензии могут быть к одинокой женщине, от которой ушёл муж? Когда Кира только познакомилась с Рисом, все эти этические аспекты её вообще не трогали, она искренне считала себя свободной от каких бы то ни было обязательств перед бывшим мужем, да и просто свободной. Сомнения пришли много позже, когда Семён ради спасения дочери рискнул своей жизнью и чуть ни погиб.

Теперь-то Кира знала, что значило для бессмертного пойти против Ордена, для него это была верная смерть, причём добровольная и очень мучительная. А ведь Семён даже не колебался, потому что жизнь дочери была для него дороже собственной жизни. То, что виновником похищения Тиночки, к счастью, оказался не Орден, было сущим везением. Но судьбе одного испытания показалось мало, она поставила Семёна перед новым выбором: убить свою жену или погибнуть самому. И он этот выбор сделал.

– Отчего же я так спокойно приняла его жертву, как что-то само собой разумеющееся? – мысленно задала себе вопрос Кира. – Да, я тогда ничего не знала про эти установки подчинения бессмертных, но я же всё равно почувствовала, что он прощался. Почему не спросила, не попыталась его остановить? Мы даже толком не поцеловались на прощанье,– от этих покаянных мыслей на глазах Киры выступили слёзы.

– Не переживай, Кирюш,– Светлана по-своему истолковала расстройство подруги и тут же поспешила с фальшивым сочувствием,– понимаешь, вы с Семёном просто не были предназначены друг для друга, вот жизнь вас и разлучила.

– Нас разлучила не жизнь, а его смерть,– Кира в этот момент уже готова была броситься на бестолковую подругу с кулаками, но следующий вопрос Светланы оказался для неё настоящим ледяным душем.

– А ты видела его мёртвым? – задумчиво проговорила та, словно в продолжении собственных мыслей.

Этот простой вопрос выкинул Киру из её меланхолии как пробку из бутылки с тёплым шампанским. Отчего-то раньше мысль о том, что Семён может быть жив, ни разу не возникала в её голове. А ведь она действительно не видела тела Семёна, не знала, где его похоронили, единственным доказательством его смерти был рассказ Риса о его друге-бессмертном. Но что если в случае с Семёном установки подчинения не сработали? Ведь, заводя семью, он тоже нарушал этот свой кодекс бессмертных, но они прожили в счастливом браке шесть лет и жили бы дальше, если бы ни спонтанно проснувшиеся в Кире способности к трансгрессии. Где же были все эти установки столько лет?

Почему она сразу и безоговорочно поверила в версию Риса, даже не попытавшись её проверить? А ведь для Мастера это была не проблема. Да, рискованно, можно запросто самой угодить в орденские застенки, но осуществимо. Так ведь Кира даже не рассматривала такую возможность, она предпочла принять неподтверждённую гипотезу за аксиому и обо всём забыть. Вот только забыть не удалось, собственные доверчивость и равнодушие к судьбе Семёна, которые три года назад казались такими естественными, теперь вызвали у Киры острое чувство вины.