врач готов был безвозмездно обучать меня. А примерно через пару-тройку недель он ошарашил меня предложением уволиться из оптики и официально устроиться в «Доктор Линз».

Моя работа заключалась в помощи врачу: фотографирование пациента на разном оборудовании, проверка зрения, примерка и обработка совершенно новых для меня жестких ночных линз. В перерывах Пётр Гарриевич давал мне теоретические знания. Поначалу мало что из этого было понятно, но все равно казалось мне очень интересным. Когда у врача, которому я помогала, случался завал, его пациентов предлагали принять мне. Так постепенно я стала погружаться и во врачебную работу. А дети и подростки перестали меня пугать.

Я отказалась стать хирургом

Примерно за месяц до окончания ординатуры меня пригласил к себе заведующий отделением нашей клинической базы и предложил место врача-дежуранта. Это врач, который выходит в отделение в ночь, выполняет экстренные операции и консультирует пациентов из других отделений. Я осмелилась попроситься сразу в отделение, так сказать, дневным врачом, минуя «ночной» этап карьерной лестницы, но мест в отделении не было. Да, я понимала, что рано или поздно врач-дежурант попадет в отделение, но боялась, что это затянется надолго и я просто выгорю, работая в ночь. А когда мы с учителем прогуливались по территории больницы, он сказал мне очень важные слова: «Если ты хочешь стать хорошей женой и мамой, не соглашайся на эту работу. Ни один мужчина не потерпит, что его жена разгребает г… на ночных дежурствах, а днем отсыпается».

Я отказалась от предложения заведующего, о чем сообщила ему через две недели. Выходя из его кабинета, я встретила Татьяну Юрьевну, которая, как мне кажется, хотела, чтобы я осталась работать на этой клинической базе. Я сказала ей, что в отделении ставок нет, а от дежуранства я отказалась. Она повела меня в неотложку, где я тоже получила отказ, потому что «девочки мне не нужны — ненадежные кадры».

Согласно данным из доклада Международной организации труда и Всемирной Организации Здравоохранения, в Восточной Европе и Центральной Азии женщины в сфере здравоохранения зарабатывают на 20–24 % меньше их коллег-мужчин. Как правило, разницу в оплате труда никак не объясняют, притом что женщины составляют большую часть медико-санитарных работников в мире — 67 % от общего числа. Разумеется, гендерный разрыв в оплате труда зависит от конкретной страны, но это значит, что в некоторых странах показатели даже хуже усредненных. Также отмечается, что женщин непропорционально больше на низших должностях, тогда как руководителями чаще становятся мужчины. Женщинам, работающим в сфере здравоохранения и имеющим детей, повезло еще меньше — многим отказывают в должностях из-за опасений, что сотрудница будет часто уходить с ребенком в больничный отпуск, отпрашиваться и отказываться от длинных смен.

Кроме того, женщинам непросто работать в больнице и в эмоциональном плане: коллеги-мужчины и стереотипно мыслящее общество считают их «слабым полом», утверждают, что они не справятся с напряжением в операционной или не выдержат вида тяжелых травм. Вот только зависит это вовсе не от гендерной принадлежности.

Сексуальные домогательства на рабочем месте тоже не редкость: как со стороны пациентов, так и со стороны коллег.

Это недопустимо, мерзко и несправедливо.

Так мечта стать хирургом умерла во мне в третий раз, и я решила поддаться течению, которое уже меня несло в «детство» и ортокератологию. Да, кстати, «Доктор Линз» в этом плане очень прогрессивный центр, потому что преимущественно состоит из таких вот «ненадежных» кадров женского пола.

Ортокератология

Моя работа в центре «Доктор Линз» в качестве помощника врача длилась почти полгода — до тех пор, пока я не получила диплом об окончании ординатуры и сертификат офтальмолога. За это время я изучила много теоретического материала по подбору ночных линз, а также вдоволь насмотрелась, как их подбирают врачи центра.

Приехав как-то на работу, я увидела в своем расписании маленькую пациентку, записанную на подбор. Я тут же примчалась на ресепшн:

— Почему ко мне записали подбор? Я же еще не подбираю линзы!

— А нам сказали, что вы подбираете, — ответила администратор.

— Мягкие подбираю, а ночные еще нет, — продолжала паниковать я.

— Доктор, вы не переживайте. Вы же знаете, как рассчитывать линзы. Вы рассчитайте, а я вам помогу, — пыталась успокоить меня медсестра.

Я рассчитала параметры примерочных линз, записала их на листочке и передала медсестре. Она подготовила линзы для примерки и надела их на пациентку. Мы прошли в темную комнату, чтобы оценить посадку линз под микроскопом и сделать фото для медицинской карты.

— Доктор, мне кажется, нам нужно взять линзы чуть большего диаметра, — аккуратно сказала медсестра.

— Да, соглашусь, — уверенно ответила я.

Посадка второй пары линз была идеальной, и девочку с мамой пригласили в соседний кабинет для обучения манипуляциям с линзами. Так, благодаря большому опыту нашей медсестры мой первый подбор ночных линз прошел без проблем.

Ортокератология для меня — это направление, в котором можно постоянно развиваться и совершенствоваться и в котором я все еще не вижу потолка. С появлением новых видов линз ты постоянно учишься новому и с каждым днем можешь помочь все большему количеству пациентов.

Ночная линза, окрашенная флюоресцеином

Ко мне в руки как-то попала карта девочки, которой в 2018-м году было отказано в подборе ночных линз из-за особенного строения глаз в виде выраженного астигматизма, а в 2021-м году мы успешно подобрали кастомизированные ночные линзы, которые полностью скорректировали астигматизм и обеспечили высокую остроту зрения. Казалось бы, всего три года прошло, а как быстро расширились возможности медицины!

Наверное, самыми непростыми для коррекции ночными линзами являются пациенты со смешанным астигматизмом — патологией, при которой в одном глазу сочетаются два разных по силе фокуса: минусовой и плюсовой. Это тоже врожденная особенность строения глаза, снижающая остроту зрения. У меня уже накопился неплохой опыт в коррекции такого астигматизма линзами, но каждый раз я предупреждаю пациента о непредсказуемости результата, чтобы несколько приблизить завышенные ожидания к реальным. Одной такой пациентке я даже хотела отказать в подборе, потому что у нее был самый сложный в моей практике астигматизм, но она