очень маленькой). Я подготовил ребенка к операции, задрапировал и вскрыл его грудную клетку менее чем за две минуты. Трубка еще не была подсоединена к отсасывателю, поэтому я выковырял сгустки указательным пальцем, а затем обложил перикардиальную полость белоснежными тампонами. Растущее ярко-красное пятно вскоре указало мне на место кровотечения: струйка крови непрерывно текла из временного места закрепления провода кардиостимулятора в мышце правого желудочка. Ситуация, казалось бы, тривиальная, но опасная для жизни. В кардиохирургии всегда так. Операция должна быть проведена безупречно, иначе пациент умрет.

В кардиохирургии малейшая ошибка может обернуться смертью пациента, причем порой уже после выписки из больницы.

Сердечный ритм нормализовался, поэтому я вытащил провод и наложил на место кровотечения матрасный шов. Дренажные трубки, как я и предполагал, были забиты. Я заменил их и зашил грудную клетку. Вся процедура заняла десять минут, но ее легко можно было избежать. Выяснилось, что хирургу-стажеру не хватило уверенности в себе, чтобы наложить шов на сокращающийся желудочек ребенка, поэтому он просто понадеялся, что кровотечение остановится. Он бы никогда не смог построить карьеру в хирургии.

Семь вечера. Меня заинтриговал звонок из больницы Норфолка и Нориджа. Интересно, они все еще хотели поговорить со мной? Если сначала я растерялся, то затем меня охватила тревожность, даже паранойя. Норидж находился недалеко от Кембриджа. Вдруг Джемма веселилась с друзьями и попала в аварию? Почему мне раньше не пришло это в голову? Я испуганно набрал ее номер. На этот раз именинница ответила веселым голосом и спросила, в пути ли я. Последовавшая тишина говорила о многом. В тот вечер у меня не было никакой возможности увидеть своих детей. Оба пациента выжили, но часть меня умерла. Снова.

2

Печаль

19:30. Я подарил ребенку новую жизнь и должен был витать в облаках от радости, но ничего такого я не испытывал. Абсолютно. Я был безутешен и переполнен чувством вины. Меня все еще тянуло в Кембридж, хотя логика подсказывала, что поездка будет бесполезной. Мне стоило отправиться в Вудсток и напиться до беспамятства. Я все еще не ответил на чертово телефонное сообщение, но мое дежурство закончилось. Почему это вообще меня беспокоило? Думаю, потому, что так обстояли дела всегда. На то была причина: моя жизнь никогда мне не принадлежала.

– Добрый вечер. Университетская больница Норфолка и Нориджа. С каким отделением вас соединить?

– С отделением неотложной помощи, пожалуйста.

– Извините, линия занята. Вы можете подождать?

За этим разговором последовала нескончаемая музыка, мелодия, которая превращала минуты ожидания в часы. Даже время, проведенное в ожидании выговора от главврача, кажется более интересным.

Затем к телефону подошла молодая врач.

– Спасибо, профессор. Я знаю, что вы весь день провели в операционной. Меня зовут Люси, я дежурный ординатор. Я надеялась, что вы примете пациента, который пробыл у нас некоторое время. Расслоение аорты (в медицине к людям часто обращаются по их диагнозу, а не по имени). Он терапевт, и несколько лет назад ему сделали операцию на сердце, замену аортального клапана в Папворте.

– Тогда почему хирурги из Папворта не займутся его расслоением аорты?

За этим вопросом последовало неловкое молчание.

– Их дежурный хирург сказал, что ему уже предстоит одна срочная операция и что мы должны найти врача в другом месте.

Меня озадачил такой подход, потому что в Лондоне было несколько кардиоцентров, расположенных ближе к Нориджу. Расслоение аорты – это критическая ситуация, при которой третий (внутренний) слой важнейшей артерии, снабжающей кровью все тело, неожиданно разрывается. В результате этого обнажается средний слой, который под воздействием высокого давления обычно расщепляется по всей длине, от участка чуть выше клапана до артерий ног. Ответвления к жизненно важным органам могут оторваться, из-за чего нарушается кровоснабжение. Это может привести к инсульту, отмиранию кишечника, обескровливанию ног и отказу почек. Что еще хуже, расслоившаяся аорта может разорваться в любой момент и привести к внезапной смерти. Бедный парень был врачом. Он этого не заслуживал. Никто такого не заслуживал.

В больнице к людям часто обращаются по их диагнозу, а не по имени.

Я спросил, сколько ему лет и в каком он состоянии. Мужчине было шестьдесят два, и он пожаловался на внезапную острую боль в груди, за которой быстро последовал паралич правой половины тела. Это означало, что у него произошло обширное мозговое повреждение, вызванное закупоркой сонной артерии, снабжающей кровью левое полушарие мозга. Чем дольше время ожидания операции, тем меньше шансов на восстановление. Пациент не мог говорить, но милая и настойчивая Люси не теряла оптимизма. Она сообщила, что он все еще находился в сознании и мог двигать левой половиной тела.

Помимо имени пациента мне забыли сообщить еще кое-какую важную информацию. Каково было его кровяное давление? Прежде чем отправлять пациента с расслоением аорты на машине скорой помощи или вертолете, необходимо стабилизировать кровяное давление с помощью внутривенных гипотензивных препаратов, потому что скачок давления легко может разорвать поврежденный сосуд. По этой причине многие пациенты умирают во время или сразу после транспортировки.

– 180/100. У нас не получается его снизить.

В ее голосе послышались нотки паники.

Проблема состояла в том, что весь старший персонал ушел домой, оставив ее одну с пациентом. Она еще никогда не сталкивалась с подобным случаем. После дня, наполненного конфликтами и претензиями, я тщательно подбирал слова.

– Вот черт! Давление нужно снизить. Дайте ему нитропруссид.

Я представил себе тонкую, как салфетка, ткань, которая натягивается так, что вот-вот разорвется, в то время как процесс расслоения распространяется по сосудистому дереву. Даже после экстренной операции один из четырех пациентов с подобным диагнозом умирал.

Люси ответила, что не хочет слишком сильно снижать давление, потому что у него почти не вырабатывается моча, а компьютерная томография показала отсутствие кровоснабжения в левой почке. Исправить это могла только операция, и нам требовалось как можно скорее уложить его на операционный стол. Если бы кишечник лишился притока крови, мы уже ничего не смогли бы сделать. Я спросил, испытывает ли пациент боль в животе. Оказалось, что нет, и это было хорошим знаком.

Многие пациенты с рассечением аорты погибают по пути в больницу.

Напуганный пациент несколько часов пролежал парализованный на жесткой больничной каталке в окружении своей семьи. Он знал свой диагноз и прекрасно понимал, что экстренная операция оставалась его единственным шансом на спасение. Что еще хуже, у него уже была операция на поврежденном аортальном клапане, который часто ассоциируется с ослабленной стенкой аорты.