– Мне и самому так больше по душе, – ответил гигант. – Но нашим предпочтениям не всегда дано изменить правду. Скажи лучше, девочка, как ты?

От внезапной мягкости его голоса к глазам чуть не подступили слезы.

Мой отец мертв. Тот, кто избегал меня почти до последнего вздоха. Жаль, что в конце концов он передумал. Жаль, что я перестала ему претить, что он подпустил меня ближе. Потому что теперь меня переполняли сплошные «а что, если». Самое жестокое во всем происходящем – если бы он не погиб, у нас было бы время создать новые воспоминания. Все исправить.

Наверняка Адэр наняла убийцу, чтобы избавиться от отца, когда он назвал меня наследницей трона Благих. Она никогда не скрывала, что я ей отвратительна, и явно знала о моей к ней ненависти. Видимо, ставка на дядю Джозефа показалась Адэр самым безопасным вариантом. Я по-прежнему не верила, что дядюшке хватило бы жесткости сознательно пойти на такой заговор. Скорее всего, он просто пешка в руках Адэр.

А еще мои чувства приходили в полную мешанину, когда дело касалось Лана. И королевы Елисаваны. И Андерхилл.

– Пока держусь, – произнесла я. – Столько всего стряслось. Не уверена, что вообще переварила бо́льшую часть. Но сейчас нельзя отвлекаться. Мне просто не хватает Цинт. Хотя если с ней все хорошо на Унимаке, то пусть она там и остается. В последнее время опасность липнет ко мне как банный лист.

– Твоя подруга в полной безопасности, – подтвердил Руби. – Недавно с ней говорил. Хочешь знать, что она сказала?

Да ясен пень!

– И что же?

– Ей не по душе ложь, которую плетет королева-консорт Адэр. Процитирую Гиацинту в точности: «Лучше б этой сучке отказаться от дерьма, которое она несет про мою девчулю, и поскорее».

Я рассмеялась.

– Да, на нее похоже.

– У твоей подруги, хоть она и повар, много связей и тех, кто ее знает и любит. Она решила остаться на Унимаке и распространять правду. В безопасности. От твоего имени.

Услышанное потрясло меня до глубины души.

– Правда? – едва слышно пискнула я.

– Да, девочка. А насчет того, что ее не хватает, уверен, мы найдем способ преодолеть физическое расстояние между вами. В конце концов, мы же фейри.

Я сглотнула ком в горле.

– Спасибо, Руби.

– Всегда пожалуйста. Итак, ты уже наверняка догадалась, куда судно направляется.

– Убежище.

Тупик склонил голову.

– Именно. Однако тебе хотелось бы отыскать дверь еще раз. Наши желания не всегда учитываются, но в данном случае я помогу.

Я понятия не имела, где оказалась ночью весеннего равноденствия, в чем и заключалась часть проблемы. Но если я повторю те же действия, быть может, меня направят духи. Рядом с новой дверью в Андерхилл не было крупных водных путей, так что бо́льшую часть пути придется проделать на своих двоих.

– Причал, где Тысячелистник взорвал тот лайнер… можно туда?

– Можно. Я отдам приказ капитану.

От облегчения в груди стало тесно. Иногда нужно всего лишь чуточку гребаной помощи.

– Я очень признательна.

Тупик встал и в несколько прыжков добрался до деревянной палубы. Затем оглянулся.

– Ты говорила о духах. Видела их снова?

Я подумала о женщине, что явилась мне совсем недавно, однако все мои предыдущие встречи с духами не были столь личными. Таким я не была готова поделиться.

– Ни разу с весеннего равноденствия.

Завыла сирена, раздались крики. Я вскочила, озираясь, затем подбежала к собравшейся толпе.

Я протолкнулась вперед.

– Что там? Что происходит?

На палубу втащили вымокшего Дрейка, который рухнул на доски, задыхаясь и дрожа.

– Я свидетель, босс Каллик, – произнес рядом со мной Йоланд. – Он стоял себе у поручня спокойно, а потом хоп, ноги выше ушей, и его унесло за борт. Никогда еще такого не видел.

Я сощурилась.

Я тоже не видела.

Но уж точно ощущала. А еще замечала следы. Искать долго не пришлось, я сразу его обнаружила – один ящик с припасами прогнил и раскрошился, а значит, кто-то использовал Неблагую магию.

Йоланд поспешил на помощь к членам экипажа, поднимающим Дрейка на ноги, а я грозно направилась к рубке, которую подпирал дожидающийся меня Фаолан.

– Это глупо и опасно!

Я приготовилась обрушить на Лана величайшую тираду за всю его чертову жизнь. Но он оттолкнулся от стены и, остановившись рядом со мной, наклонился к моему уху.

– Кажется, теперь вместо встречи с тобой ему придется отогреваться до самого прибытия. Какая жалость!

У меня отвисла челюсть. Такое откровенное высокомерие поразило меня до глубины души.

– Ты не можешь контролировать то, что я делаю.

Лан ухмыльнулся.

– Только что смог.

Щеки вспыхнули жаром. За последний день я наконец-то ощутила, что Лан разрушил некоторые из разделяющих нас стен. А из-за порки я и вовсе… захотела его защитить. Даже несмотря на сумасшествие, которое случалось каждый раз, когда мы касались друг друга, я никогда не рассматривала Дрейка в романтическом смысле. До того, как Лан возвел стены снова и повел себя как мудак.

А теперь он меня взбесил.

По венам, подобно огню, разлилось разочарование.

– Это мы еще посмотрим.

7

То, как Дрейка трясло после неожиданного нырка в Берингово море, – по сути жидкий лед на эльфийской пыльце, – привело диких фейри к некоторое замешательство.

Я шагнула вперед.

– Раздевайте его. Снимайте мокрую одежду и уложите его на койку! – резко командовала я, перекрикивая нарастающий ветер. Сверху зарокотала грозовая туча, подражая моему дурному настроению.

– Есть, босс Каллик! – рявкнул Йоланд, а остальные за считаные мгновения оставили Дрейка в чем мать родила и поволокли прочь с палубы.

Я бросила взгляд на Лана.

– Ты идиот. – И крикнула другим фейри: – Организуйте горячую воду! Сварите хороший крепкий кофе, сахара побольше. И принесите его мне в каюту Дрейка.

Я повернулась к Лану спиной и шагнула к трапу, ведущему к каютам. Он схватил меня за руку, не касаясь кожи, но моя магия все равно вспыхнула. Я отпрянула, пронзенная страхом. Потеряться в смешении магии – плохая идея при любых обстоятельствах, а на суденышке посреди ледяной воды – и вовсе чертова катастрофа.

– Какая часть из «не трогай меня» тебе непонятна? – прорычала я.

– Куда собралась? Ты его греть не будешь.

Выражение моего лица тоже стало ледяным.

– Что ты сказал?

У Лана заиграли желваки.

– Отправь кого-то другого.

Желание ткнуть пальцем ему в грудь накатило так резко и сильно, что пришлось стиснуть кулаки.

– Давай-ка кое-что проясним. В том, что я делаю и с кем, ты права голоса не имеешь. Захочу согреть хоть сотню мужиков –