Погружение закончилось явно не на такой уж запредельной глубине, и мы двинулись вдоль дна, которое в женевском озере, в отличие от других земных аналогов, не было серым и илистым. Кроме растущих из дна гигантских водорослей вся его поверхность была покрыта чем-то напоминающим болотные заросли клюквы. Только ягоды в этом ярко-зеленом ковре были не только красные, но и сиреневые и даже синие. Вряд ли ими питались плотоядные русалки, а вот прячущиеся прямо в зеленом ворсе мелкие существа явно обожали здесь пастись. Русалки все еще сопровождали нас, но при этом не упускали возможность, резко ускорившись, ухватить зазевавшуюся рыбку или нечто похожее на нее, но с шестью лапками, и запихнуть себе в рот. Милоты это действо им не добавляло, особенно напрягало зрелище работы острых зубов, размалывающих плоть, от которой тянулся шлейф растворявшейся в воде крови.

В общем, перспектива выхода за пределы надежного батискафа постепенно казалась мне еще более угрожающей, чем в момент начала погружения. Была, конечно, надежда, что самостоятельно плыть не придется и получится изучить артефакт просто высунувшись из шлюзовой камеры, но когда я увидел, что мы подплываем к затонувшей барже, то понял – такая радость мне не светит.

Баржа практически полностью была оплетена зелеными насаждениями с разноцветными ягодками, так что большая пробоина в ее борту казалась входом в эдакий сказочный грот. Вряд ли здесь происходили какие-то боевые действия, закончившиеся затоплением данного судна. Скорее всего, дыру проделали специально для удобства туристов-экстремалов, решивших поплавать с русалками. У самих русалок, как оказалось, на эту баржу тоже имелись свои виды.

Примечательно, что внутри судна не царила непроглядная тьма. Оттуда исходило странное голубоватое сияние.

– Назарий, – послышался в наушниках голос капитана, – мы сейчас откроем шлюзовую камеру.

Затем прозвучал щелчок, и я услышал уже голос Иваныча:

– Назар, не нервничай. Смотрители прикроют тебя. Поверь, у них есть способы распугать всю местную живность как минимум на пару минут. Думаю, ты успеешь разобраться, что тут происходит, и шустрым головастиком нырнешь обратно. Ты меня понял?

– Понял, – недовольно проворчал я, что из-за маски прозвучало совсем уж угрюмо.

Слушая наставление инспектора, я наблюдал за тем, как сдвигаются лепестки люка справа от меня. Как раз с той стороны находилось затопленное судно, к которому капитан, к моей радости, подвел батискаф практически вплотную. Русалки забеспокоились, но все еще вели себя вполне приемлемо. Я только сейчас заметил, что гоблины, путешествовавшие на крыше батискафа, уже покинули свой насест и двигались параллельным курсом. Сейчас они спустились ниже и замерли с двух сторон от пространства, разделявшего выход из шлюзовой камеры и пролом в боку баржи. Мне жутко не хотелось покидать кажущееся таким уютным убежище, но голос инспектора заставил пересилить мимолетную слабость:

– Давай, Назар. Раньше начнешь, раньше закончишь. Надеюсь, у тебя все получится и мне не придется тащить сюда еще и Бисквита.

От мыслей о бедном орке прибавилось решительности. Даже страшно представить, что предстоит пережить здоровяку, если ему придется погружаться на такую глубину. Желание оградить друга от подобной участи добавило сил, и я легким толчком вцепившихся в край люка рук выплыл наружу. С десяток секунд чувствовал себя крайне неуютно. Сразу пришло понимание, что, если бы не было опыта погружения в гоблинское болото с Иванычем, а также плавания с маской и трубкой во время двух поездок на море, сейчас бы случился форменный конфуз. А так, пару секунд побарахтавшись, я все же сумел поймать правильный стиль и уже относительно уверенно двинулся к пролому в борту баржи.

Русалки забеспокоились еще сильнее, но я ощутил, как по воде пошла вибрация, исходящая от обоих гоблинов, и подводные феи отплыли от нас на какое-то расстояние. Надежды на то, что, оказавшись внутри затопленной баржи, я получу убежище от русалок, рухнули, как только проплыл сквозь пролом. Голубоватое свечение давала странная слизь, облепившая крышу и борта затопленного трюма. Дно, как и во всем озере, было покрыто зеленым ковром с вкраплением разноцветных ягод. Освещения здесь хватало и без слизи, потому что имелась не только основная брешь, через которую я пробрался внутрь, но и еще несколько небольших дыр в бортах и в палубе над моей головой, через которые и проходил солнечный свет, изрядно приглушенный толщей воды. Через эти дырки тут же сунулись любопытные русалки размером поменьше. Впрочем, их старшие товарки тоже могли бы протиснуться при сильном желании. Но и такая мелкота, если захочет, порвет меня на клочки.

Первый же взгляд на так называемое святилище показал, что русалки еще те барахольщицы и имеют привычку земных сорок тащить отовсюду все блестящее. Прямо посреди внутреннего пространства баржи громоздилась куча сокровищ. Правда, такое впечатление продержалось недолго. Пристальный взгляд показал, что собранные тут вещи просто яркий мусор.

В основном куча состояла из осколков разноцветного стекла, хромированных деталей непонятно каких конструкций – в общем, все, что блестело и имело яркий цвет, а также могло показаться ценным для детского сознания русалок. Впрочем, кто его знает, может, где-нибудь в глубине найдутся золотые украшения и даже артефакты. Я интуитивно подпитал свой дар Живой силой и понял, что в куче если и есть хоть что-то, напитанное энергией творения, то либо очень глубоко, либо явно незначительное. Зато венчавшая это образование раковина буквально фонила энергией, намекая, что передо мной очень непростой предмет.

Внешне эта штука действительно напоминала вытянутую раковину какого-то древнего морского моллюска, но я уже сейчас видел, что она является делом рук кого-то из представителей разумных рас. Раковина выглядела как горн, в которой дует подводный владыка. С узкого конца даже имелось специальное утолщение, похожее на мундштук. По неизвестным мне причинам толща воды не позволяла в полной мере ощутить суть энергии творения на расстоянии. Нужен непосредственный контакт.

Как всегда, все, что может таить в себе энергетическую сущность, влекло меня с неудержимой силой, поэтому я сделал пару движений ластами, подплывая ближе, и потянулся рукой к раковине. И тут произошло то, чего я опасался с самого начала. Мелкие русалки взбеленились, и что-то мне подсказывало, что их более крупные подруги за пределами баржи тоже не зевают от скуки. Опять по воде пошла странная вибрация. Я боковым зрением заметил, как рядом со мной возник раскорячившийся в воде гоблин. Русалки задергались, словно их относило бурным течением. Они явно старались, но ближе подплыть не могли.

Что там говорил Иваныч насчет времени, которое мне могут дать его сородичи? Точно не помню, но тормозить явно не стоит. Я прикоснулся