(Письмо Р. Шаффера к А. Л. Уайт, 1933, 1 ноября).

Это письмо заслуживает того, чтобы отнести его к разряду классических примеров искажения произведений Елены Уайт. Во–первых, оно преувеличивает тему, несущественную в библейском смысле, и превращает ее в спорный вопрос. Во–вторых, оно пытается разрешить вопрос, указав на личный пример Елены Уайт и на адвентистскую традицию.

Возможно, самым удивительным в письме является сообщение, что в этой общине новые члены стали свидетелями беспорядка. Мне кажется, здравомыслящие люди могли с легким сердцем уйти из такой церкви. До сих пор неутешительное число адвентистских общин регулярно представляют такие «интермедии».

В ответе У. К. Уайта на письмо Р. Шаффера вопрос рассмотрен в правильном свете. Уильям заметил, что всякий раз, когда мать «принимала участие в служении ногоомовения, она пользовалась теми полотенцами, которые давали диакониссы церкви, без всяких комментариев и критики. Я думаю, что она относилась к таким вопросам, как к маловажным» (Письмо У. К. Уайта к Р. Шафферу, 1933, 15 декабря).

Вспомните о теологии окраин. Письмо о длине полотенец, применявшихся на служении ногоомовения, является характерным примером того, как незначительный вопрос люди превращают в «новый свет». И тем не менее в этой общине он стал центральным вопросом. Следовательно, сказанное в предыдущей главе о том, что читать надо с акцентом на величественные, центральные темы Библии и произведений Елены Уайт, является очень важным.

А что если Елена Уайт действительно предпочитала какую–нибудь определенную длину полотенец для служения ногоомовения? Что это могло бы означать для Церкви? Ничего! Это было бы просто ее личным предпочтением. Слишком много адвентистов склонны ставить Елену Уайт на место Иисуса Христа. Только Иисус Христос, а не Елена Уайт является нашим примером. Если пример Елены Уайт оказывается на переднем плане нашей религии, значит она является культовой, а не христианской. Г–жа Уайт согласна с таким подходом. Поэтому, когда некоторые руководители Церкви захотели укрепить авторитет реформы здоровья ее примером, Е. Уайт ответила, что если эта реформа основывается на ее авторитете, то она «не даст за нее ни гроша» (Рукопись 43а, 1901). Вестница Божья считала, что руководящим братьям следует основывать свое убеждение на чем–то более прочном, чем на ее личном образе жизни.

В Библии наберется почти неисчислимое количество мелочей, которым кто–то хочет придать большое значение. Один из примеров — адвентистская аргументация относительно ношения бороды.

У меня есть один документ под названием «Сорок одна библейская причина, объясняющая, почему мужчины должны отращивать бороды». Наиболее интересная причина заключается в том, что, согласно Мф. 10:30, Бог исчислил все волосы на нашей голове. Кто осмелится быть таким самонадеянным, что решится отрезать волосы, о которых Бог печется настолько, что даже ведет им счет? Другое объяснение звучит так: Бог сотворил людей с бородами, и поэтому греховно изглаживать образ Божий посредством бритья. И еще, мужчина не должен носить то, что свойственно женщине (Втор. 22:5), а женщины не имеют волос на лице. Близким по смыслу является заключение одной статьи, гласящее, что «женоподобные мужчины не войдут в Царство Божье». Решающим доводом в рукописи прозвучала мысль о том, что «Христос, наш Пример, носил бороду».

Другие адвентисты носились с идеей, что бриться в последние дни означает иметь печать зверя.

«Бритье, — писал некий приверженец воздержания в документе, озаглавленном „Год 1940: еще один призыв к Церкви Остатка", — является одним из богов этого мира сегодня… Когда вы бреетесь, вы поклоняетесь не Богу, а дьяволу. Он пытался изменить четвертую заповедь; теперь он пытается изменить первую… Если вы пытаетесь улучшить дело рук Божьих бритьем, вы только испортите его, и вам придется ответить за это в самом ближайшем будущем».

Джеймс Уайт еще в 1857 году пытался положить конец религиозному увлечению вопросами бритья, сказав:

«Нам следует просить извинение за то, что мы проявляем интерес к проблеме или обсуждаем ее достоинства или недостатки в „Ревью", поскольку мы не можем смотреть на нее как на библейский вопрос… Мы намерены занимать нейтральную позицию (в вопросе о бритье бороды), а нейтральность в настоящее время — это молчание»

(Ревью энд Геральд, 1857, 25 июня).

Но невозможно убедить озабоченных тем или иным вопросом во всех областях теологии окраин. Один святоша позднее убеждал, что Джеймс едва ли хранил молчание в вопросе о бритье бороды. Щеголяя одной из самых густых бород, имевшихся у братьев–адвентистов, он, конечно, выступал против бритья. Такая, по меньшей мере, странная аргументация свойственна тем, кто формирует теологию окраин, выдергивая отдельные цитаты на ту или другую тему и используя свою собственную «неприступную логику» при их подборке.

Как и ожидалось, Елена Уайт была согласна со своим мужем в столь несущественной проблеме. У. К. Уайт писал в 1907 году, что

«когда братья подходили к ней, выражая большую озабоченность этим вопросом (бритья), она отвечала им, что для них было бы гораздо лучше посвятить свое время и умственные способности более важным делам»

(Письмо У. К. Уайта к М. Херст, 1907, 24 февраля).

Елена Уайт неоднократно отправляла людей, специализировавшихся на маловажных деталях, к центральным темам Библии, особенно плану спасения и миссии Божьего народа. Этот же подход наблюдался и в доктринальной области. Примером может послужить спор относительно значения слова «ежедневная» в Дан. 8, который более, чем на десятилетие породил разногласие между лидерами деноминации. И хотя некоторые из спорящих использовали цитаты из трудов Е. Уайт для поддержки собственной позиции, пророчица ясно сказала, что они находятся на неверном пути:

«Враг нашего дела, — писала г–жа Уайт, — радуется, когда маловажным предметом он отвлекает мысли наших братьев от великих вопросов, составляющих суть нашей вести. Поскольку данный вопрос не является испытующим, я умоляю моих братьев не позволять врагу торжествовать победу и увлекать себя подобным образом»

(Избранные вести, т. 1, с. 164,165; курсив мой. — Дж. Н.).

Подобные утверждения она высказывала относительно спора по поводу закона, о котором идет речь в Послании к Галатам. Этот спор разделил Церковь в 1880–х и 1890–х годах. Он был вовсе не первостепенным, хотя определенные церковные руководители использовали произведения Е. Уайт, чтобы выделить его. Ту же самую позицию она заняла по поводу одного из самых разделяющих теологических вопросов в современном адвентизме — вопроса о человеческой природе Христа (и вновь, спорящие широко апеллировали к ее произведениям).