– И что за работа такая? И почему ты ко мне не обратился? – тут же попыталась войти в мое положение замдекана. – Я бы тоже что поискала, все не дворником без высшего образования работать…

– Да предложили референтом в Верховном Совете на полставки. – не стал делать тайны я.

На что Эмма Эдуардовна отреагировала совершенно неожиданно.

– А шутки шутить со мной не надо, Павел! Я же к тебе по-человечески… Эх, ты!

После чего развернулась и ушла. Да так стремительно, что и не догнать. Хотя догонять я не собирался… У меня же никаких доказательств своих слов нет. А бегать и скулить – да я не шутил! Да правда это! – как-то не по-мужски. Ничего, поверит, когда я к ней приду и попрошу поручителем выступить как члена партии для моего вступления в эту самую партию. Как условие моей новой работы в Верховном Совете. А если долго обижаться будет, и это как-то начнет отражаться на моей учебе, то не буду ждать так долго, просто свою новую корочку референта покажу. Когда она у меня появится.

***

Кабинет главы комиссии по промышленности.

Матвей Фёдорович Воронцов, вернувшись к себе в кабинет, сел задумчиво за свой рабочий стол и попытался осмыслить происходящее. Межуеву он был должен. И так должен, что отказать ему никак не мог. Из очень непростой ситуации его Межуев вытянул. Мог формально к результатам проверки на заводе отнестись пятнадцать лет назад, и тогда бы его посадили. А он вник в ситуацию, понял, что молодого начальника цеха вокруг пальца обвели, потому как он только новую должность недавно принял и всех тонкостей не знал. И на свободе остался, и через два года Межуев же его порекомендовал на работу в столицу. Да на такую, что и депутатом вот стал, и председателем Комиссии.

Зачем Межуев берет этого паренька в референты? – думал он. – Без образования, без опыта работы и, правильно сказал Жан, он даже не член партии. Да и откуда, если в партию раньше восемнадцати лет не вступишь, а парню всего семнадцать. В голове не укладывается. Здесь людей младше тридцати не встретить в принципе, даже в охране. И вдруг первокурсник, да еще на такую должность…

Если парень блатной, то уж слишком откровенно его на работу пристраивают, можно на разговоры за спиной нарваться ненужные. А у Межуева репутация человека строгого, но справедливого, и он своей репутацией дорожит. Странно всё это… Да нет, не стал бы Межуев блатного так открыто пристраивать. Конечно, он многим с карьерой помог, но не по знакомству, а обычно, за заслуги и способности. А какие заслуги могут быть в семнадцать лет?!..

О Межуеве многое можно сказать, но глупым он никогда не был. – продолжал рассуждать Воронцов. – Нет, он абы кого на работу не порекомендует. Но первокурсник!..

***

Перед началом пары Лёха похвастался, что у него уже больше десяти человек в стройотряде.

– Думай, где нам работать. – радостно заявил он мне. – Парни, к труду готовы? – зачем-то воодушевлённо крикнул он.

– Готовы! – дружно отозвались наши.

– Вот. – гордо посмотрел на меня Лёха.

– А где вы трудиться собрались? – спросила Света Костенко. – Девчонкам тоже можно?

– Нет. Девчонкам нельзя. – отрезал Ираклий. – Это тяжёлые работы.

– Что это? Нельзя… Вы слышали? – закусилась внезапно Галька Романович. – Чем это мы хуже? Мы тоже можем работать!

– Тихо! Тихо! – встал я. – Парни ищут реально тяжелую работу. Чтоб денег заработать. Вы же не сможете бетон месить?

Девчонки переглядывались между собой.

– Мы помогать можем. – вступила Катя Слонова. – Наверняка, будет что-то из работ, что нам под силу. Я бате помогала на даче тачку нагружать, а он возил…

Ну, начинается. – подумал я. – Только девчонок там и не хватало. Капец стройотряду.

– Парни, – обратился я к коллективу. – вам решать.

– Ну, так-то, если филонить не будут… – неуверенно оглянулся на свою команду Лёха. – Пусть работают.

– Ура! – победно закричали девчонки.

– У меня соседка в педуниверситете учится, – радостно потирая руки, сказала Романович. – Они свой заработок прошлым летом перечислили в Фонд Мира! Для голодающих детей Африки! Товарищи, давайте мы тоже направим заработанные деньги в Фонд Мира!

В аудитории повисла звенящая тишина. Такого никто не ожидал. Представляю, что думали парни: месяц корячиться на бетонных работах, а вместо денег получить кукиш?

Огляделся по сторонам. Взгляды, устремленные на Гальку, были совсем недобрые. Побьют ещё. Не физически, так морально. Леха стоял как столб и хватал ртом воздух, явно паникуя и не зная, как реагировать. Так-то студенты тоже часто если и не голодают, то очень близки к этому… Те же африканские дети, только с белой кожей. Надо их выручать.

– Идея хорошая. – встал я. – Обязательно надо сдать деньги в Фонд Мира. Комсорг организует. – взглянул я на Ираклия. Тот ошарашенно смотрел на меня. – Каждый член стройотряда внесет в Фонд Мира свой заработок за один день!

– Правильно! – тут же подхватил мое предложение Лёха. – Все работаем один день на Фонд Мира!

Быстро соображает, не то, что Ираклий.

– Ну, ты гений. – подошли ко мне потом Булатов с Ираклием. – Мы уж думали, хана нашему заработку. И не откажешься ведь! Эта дура потом еще и жаловаться побежит в деканат на несознательных студентов! Молодец, здорово выкрутился. – похлопал Булатов меня по плечу.

Учитесь! Пока я жив.

– Кстати, – повернулся я к Ираклию. – Ты сходи к Самедову, узнай, как это всё оформляется, куда деньги перечислять?

Он кивнул, сообразив, наконец, какие возможности эта затея лично для него открывает. А я задумался, куда же их на работу пристроить? Но ничего, это дело терпит. А вот гараж – нет. По ночам спать тревожно, вдруг в этот самый момент кто-то с моей ласточки шины снимает…

Так что сразу после пар решил обзвонить председателей ГСК, вдруг это рабочие телефоны и вечером уже не дозвонюсь. Так и оказалось в двух случаях. Поговорил. Один резкий, самоуверенный.