– Здесь стоянка запрещена, – предупредил он, неодобрительно поглядывая на окутанную облаком дыма, как нимбом, фигуру типа с сигаретой, крошечную в зеркале заднего вида; тип все еще глазел на них с раскрытым ртом, то есть глазел на лимузин или на сеньориту Бланку; шофера никто никогда не замечал.

– Разберешься; я на пару минут.

За пару минут царице Савской предстояло зайти в ювелирный, лучезарно улыбнуться, отмахнуться от трех продавцов, срочно вызвать из кабинета сеньора Лапорте, сообщить ему, что недавно приобрела «Вузию» в сто два и три десятых карата, добавить, что принесла ему фотографию бриллианта (я уверена, что и «Вузия», и «Иезекииль» вам небезызвестны, сеньор Лапорте), чтобы он начинал работать над дизайном золотой подвески, которая послужила бы достойным обрамлением для этого чуда природы и изысканного свидетельства тонкого вкуса и блестящего профессионализма огранщика, и пообещать, что на днях зайдет еще раз, чтобы все спокойно обговорить. И еще секунд двадцать лишних осталось бы.

Поскольку другого выбора у него не было, водитель оставил при себе свое мнение о хозяйкином обещании насчет двух минут. Подъехав к ювелирному, он осторожно затормозил.

– Пару минут, – повторила сеньорита Бланка, выходя из машины.

Шофер решил припарковаться во втором ряду, поскольку встраивать этот автомобиль, длинный, как сосиска, туда, где еще оставалось свободное место, было небезопасно. Он вышел из машины и начал судорожно шарить по карманам ливреи в поисках сигарет. Чуть ли не страстно затянулся, глотая дым, бесконечные клубы дыма, через дырку сломанного зуба, и ему заметно полегчало; тут он по привычке взглянул на часы, чтобы понять, сколько еще продлится та пара минут, по истечении которых сеньорита Бланка выйдет из магазина.

– Хватит раздумывать: проезжайте.

Водитель обернулся и увидел, что к нему направляется сотрудница инспекции, решающей, где людям парковаться.

– Я на пару минут, – сказал он, выпуская струю дыма.

Ничто на свете ее так не раздражало, как прихвостни миллионеров, которые встают на защиту хозяев, будто те им родня. Да еще в такой день, как сегодня, когда возле здания Фонда культуры полным ходом идет разгрузка картин с огромного норвежского грузовика, а вокруг толчется армия охранников с пистолетами, как у нее, но без морального авторитета, данного ей муниципальными властями. Она цокнула языком и повторила тем же самым тоном, чтобы было заметно, что повторять ей уже осточертело:

– Хватит раздумывать. Здесь стоянка запрещена.

– А что же мне делать? В карман лимузин засунуть?

– Это ваши проблемы. Или выпишу штраф. Как хотите.

– А грузовик что тут делает? А?

– Разгружает.

Она видела, что лакей раздумывает, упоенно присосавшись к сигарете, и, словно в поисках выхода, поглядывает на часы.

– Если сеньорита выйдет и увидит, что я уехал, мне несдобровать.

– Я же сказала, это ваши проблемы, – брезгливо поморщилась она. – Поищите парковку.

– На какую парковку меня пустят с этой зверюгой? – Он указал на лимузин, как рыбак, гордый солидным уловом. – Честно, всего пару минут.

Чтобы унять растущее раздражение, она вытащила книжечку со штрафами и приготовилась действовать.

– Ну что ж, начнем.

И направилась к капоту, чтобы записать номер. Шофер с еще более недовольным видом бросил до половины выкуренную сигарету на тротуар и сел в машину. Не спуская глаз с номера машины, инспектор услышала, как он в бешенстве хлопнул дверью. Смотри-ка, внял голосу разума, подумала она. Потом отошла, чтобы не попасть под колеса, и сделала вид, что занимается другими делами. Пока женщина глядела вслед удаляющемуся лимузину, до нее донесся запах дыма от догоравшей на тротуаре недокуренной сигареты. Инспектор отошла к подъезду, огляделась по сторонам, удостоверилась, что на охранников, толпившихся вокруг норвежского грузовика, не собираются напасть ни мафиози, ни налетчики, ни барыги с черного рынка произведений искусства, и решила, что бояться нечего. А потому со знанием дела прикурила и затянулась, немедленно пряча за спину орудие преступления. Передохну пару минут. И только успела сделать несколько затяжек, как из ювелирного магазина напротив вышла ослепительной красоты мулатка и принялась сердито глядеть на дорогу. Инспектору показалось, что красавица ждет такси. А мне какое дело, решила она. И продолжала из-под полы курить сигарету, рассуждая про себя, что Карлес с каждым днем все больше от тебя отдаляется, а представляешь, если вдруг… Не может быть, ведь говорят, что жена сразу замечает признаки супружеской измены, а я ничего подобного не вижу. И все же сама мысль об этом ее разозлила. Тут она заметила синюю машину. Вы поглядите, какое нахальство, встал прямо под знаком и весь проезд загородил. Тушить недокуренную сигарету, конечно, жалко, но штраф этому типу обеспечен.

– Твою ж мать, – выругался тот на бегу, видя, что какая-то тетка вешает ему штраф на лобовое стекло. И подбежал к ней, тяжело дыша. – Я ведь всего на пару минут остановился! – сердито заорал он.

– Все тут на пару минут паркуются, – ледяным тоном отвечала женщина. – Вы перекрыли проезд.

– Да бляха-муха, да ведь я…

– Послушайте, это ваша проблема. Я действую в соответствии с регламентом.

Тут он взбесился: пришла и говорит, ты сам виноват, что все утро мечешься как белка в колесе, за два часа в тринадцать мест успел, кучу денег оставил на парковках, на одну секунду встал под знак, напал на болтливого заказчика, и на тебе, штраф. Сука.

– Смотрите, что с ней сейчас будет, с вашей проблемой, – вскричал гражданин на грани сердечного приступа, выхватывая у нее штраф. Инспектор стояла рядом и терпеливо ждала, пока человек отведет душу. Так он и сделал: одной рукой смял штраф и швырнул его на землю. Те же манеры, что и у Карлеса. Точь-в-точь. И он ушам своим не поверил, когда инспектор с улыбкой заявила:

– Дело ваше: а я пока вам выпишу еще один штраф за то, что вы сорите на улице.

Вот это, мать твою, было уже слишком. Он сел в машину и, даже не отдавая себе в этом отчета, не хлопнул дверью, чтобы эта стерва не подала на него в суд за нарушение тишины в каких-нибудь трехстах метрах от больницы. Потом завел мотор, уже не думая о том, подняла она штраф с дороги и расправляет ладонью или целится ему в затылок из пистолета, бляха-муха. Чуть не въехал в лимузин, расположившийся теперь перед ним, во втором ряду. Сверкнул поворотником, рванул на середину дороги и давай повторять, сука, сука, сука. Вдобавок ему пришлось сбавить скорость из-за того, что там расположился здоровенный грузовик, все перегородил, как будто… Вот что меня доводит, если уж