— Ну как тебе, Эв? — Лоррейн посмотрела на меня с лукавым прищуром, белоснежная, воздушная и совершенно неузнаваемая, если бы не изумрудные глаза и четко очерченный знакомый изгиб губ.

— Очаровательно, — не покривив душой, ответила я.

Кошка на моих коленях согласно мяукнула.

* * *

Следующий час прошел в бесконечных наставлениях касательно грядущего выхода в свет юной графини Хенсли. Совместными усилиями меня и камеристки баронессы мебель в гостиной была передвинута так, чтобы образовалась длинная ровная дорожка от дверей спальни к двум креслам. Леди Вудверт, царственно восседавшая на одном из них, изображала Луноликую, ее камеристка объявляла выход дебютанток, а мне досталась роль самой леди Тэмзин. Лорри, единственная из всех, играла саму себя. Место Солнцеликого, поначалу пустовавшее в знак почтения к незаменимому Императору, бесцеремонно занял серый кот, наблюдавший за странными действиями хозяев с ленивым любопытством.

— Остановка, поклон, — командовала баронесса, дирижируя представлением. — А затем три шага вперед к трону Императрицы… да не ты, мисс Эверли! Только Лоррейн. Никогда не отводи взгляда от ее величества, дорогая, даже когда целуешь ей руку. Да, будет немного больно глазам, но не подавай вида. А теперь… нет, нет, нет!

Вот и верь после этого, что тетушка Лоррейн была подслеповата. Леди Вудверт, как коршун, подмечала малейший промах каждой из нас.

— Нет, нет! Нужно отходить медленно и степенно, тремя пальцами подхватив конец шлейфа. Поворачиваться спиной к императорской чете — глубочайшее оскорбление! Заново!

Белоснежные перья лебединой маски безвольно поникли — видно было, что Лорри давно надоело ходить взад-вперед по гостиной, улыбаться приклеенной улыбкой и без конца целовать тетину руку, стараясь, чтобы спина была ровной, взгляд — почтительным, а импровизированный шлейф из прикроватного пледа леди Вудверт не путался под ногами и не мешал пятиться от «трона». Моя роль была скромнее, но до некоторой степени намного более ответственной, ибо строгая леди сидела прямо передо мной и не упускала случая раскритиковать каждую мелочь. Даже камеристке доставалось, если она «зачитывала» имя дебютантки слишком громко или недостаточно внятно.

Я начинала догадываться, почему на второй брак с леди-командиршей желающих за пятнадцать лет вдовства так и не нашлось, несмотря на ее немалое состояние и высокое положение при дворе.

— Баронесса Тэмзин Вудверт и леди Лоррейн Хенсли!

— Нет! Нет, нет, нет! Не «и леди Лоррейн Хенсли», а «представляет леди Лоррейн Χенсли». Лоррейн, не части шаг! Эверли, ровнее спину! Попробуй вообразить хоть на три минуты, что ты не безродная приживалка, а настоящая потомственная леди. Ты должна держаться рядом с Лоррейн, а не позади нее, как того требует твой настоящий статус. Заново!

Я растерянно покосилась на Лорри. Прошло уже немало времени, а мы так и не подобрались к разговору о бывших женах герцога Голдена. К счастью, графиня без слов поняла мой красноречивый взгляд, и стоило ей остановиться перед тетушкой для очередного поцелуя, как Лоррейн с присущей ей деликатностью выпалила.

— А вот герцог Голден!

Леди Вудверт ошарашено замерла с вытянутой рукой.

— Что?

— Герцог. Голден, — терпеливо повторила Лорри. — Слева сидит Император, справа — Императрица. А где место герцога?

— По правую руку от Солнцеликого, — машинально ответила баронесса. — Но тебе не нужно кланяться ему отдельно. Герцог хоть и приближен к Императору, не является его кровным родственником. И для чего ты это спрашиваешь?

— Говорят, — захлопала ресницами-перьями графиня, — герцог снова женился. И возвращается во дворец как раз к первому балу. Такая неожиданность, правда?

— Не сказала бы.

— Но почему? Разве не чудесно было бы провести сезон на Дворцовом острове с молодой супругой? Балы, представления, карнавалы, императорская охота — что может быть увлекательнее?

Камень силы, инкрустированный в колье леди Тэмзин, вспыхнул серебристым светом, отзываясь на недовольное фырканье хозяйки. Воздух был фамильной стихией Вудвертов, и Лорри унаследовала дар от своей матери, тогда как лорд Коул, наследный граф Хенсли, пошел в отца…

Я помотала головой, прогоняя воспоминания о глазах цвета фрейлинской ленты. Аметистовый взгляд был полон укоризны. Вряд ли глава императорской службы безопасности был бы доволен, узнай он, что Лорри заинтересовалась расследованием таинственного исчезновения жены герцога Голдена. Но отступать было поздно — переключить внимание юной графини на другую, более безопасную тему, было труднее, чем повернуть вспять реку.

— Вижу, ты не настроена на занятия, — леди Тэмзин поднялась из кресла. — Что ж, продолжим в следующий раз. Маску, Лоррейн.

Тонкие пальчики коснулись атласных лент, распуская бант. Хлопок ресниц — и рядом сo мной оказалась привычная Лорри, а маска, еще мгновение назад выглядевшая совершенно живой, застыла в руках графини неподвижным украшением из перьев, жемчуга и папье-маше.

Бросив на племянницу строгий взгляд, баронесса забрала Лебединую маску и аккуратно убрала в коробку — от греха подальше.

— Но все-таки, тетушка, — не дожидаясь, пока строгая леди Тэмзин выставит нас вон, продолжила наседать Лорри, потянув меня за собой к дивану. Понятливая горничная, поймав взгляд юной графини, тут же подала чай с печеньем. — Расскажите ещё про герцога Γолдена. Какой он из себя, чем увлекается? Я слышала множество совершенно невероятных сплетен — о его неудачах в любви, о знаменитом Доме Удовольствий…

— И большинство этих историй не предназначено для ушей приличной юной леди, — отрезала баронесса. — Не понимаю, откуда вдруг такой интерес, Лоррейн. Мой тебе совет, держись подальше от герцога и его друзей. Женихов надо искать среди совершенно иных молодых лордов.

— А вот Эверли всегда была очарована им, — ни с того ни с сего ляпнула Лорри. — Она очень расстроилась, узнав о его скоропостижной женитьбе. Очередной. Кажется, не успеешь моргнуть, как этот мужчина женится снова и снова.

Зеленые глаза, обрамленные павлиньими перьями, буквально впились в мое лицо. Я застыла, втянув голову в плечи. И чего стоило Лоррейн придумать какой-нибудь более подходящий повод для интереса вместо того, чтобы выставить меня охотницей за титулом и состоянием?

— Надеешься стать седьмой, мисс Эверли? — недобро сощурилась баронесса. — Что ж, разочарую — таких, как ты, у лорда Голдена были десятки, если не сотни. Одну — кажется, личную горничную маркизы Бенуа — он даже собирался взять в жены. И чем, думаешь, это обернулось? Девицу нашли отравленной перед самой свадьбой. То ли покончила с собой, не выдержав всеобщего порицания, то ли завистницы помогли — да мало ли причин. А если бы не высовывалась и сидела в любовницах, глядишь, жива бы осталась.

— И что, — осторожно поинтересовалась я, — не было никакого… расследования?

— Вот еще, — фыркнула леди Тэмзин. — Все и без того в курсе, кто это сделал. Леди Беттани Стэпридж, дочь барона Майлза… ну, по крайней мере, по мнению самого барона. Бедняжка совершенно помешалась от любви к лорду Голдену — настолько, что даже забеременела, чтобы женить на себе сиятельного герцога. У нее и способности были подходящие — мастер над сталью. Такой исподтишка булавкой отравленной кольнуть, что нам, воздушницам, на расстоянии задуши… задуть свечу.