такой ремонт своими силами вдалеке от ремонтной базы. Так что многое инженер едва ли не изобрел заново, до предела напрягая воображение. На это ушла уйма времени и сил. Другая часть работы – доставка изготовленных синтезатором листов металлопласта, из которых Рудик и собирался соорудить тамбур, а затем сварка этих листов – хотя и проводилась при помощи уцелевших роботов (в основном былых еремеевских футболистов и солдат), требовала немалых физических усилий; тем более что порой необходимой точности не достигалось и приходилось разрезать только что сваренное, заказывать новые листы и делать всю работу заново. Не удивительно, что Рудик стал на несколько лет старше, пока не смог наконец сказать, что запасной выход готов к работе. А ведь это был только первый, так что, передохнув, инженер принялся за такую же работу – но уже применительно к главному люку. Конечно, все можно было бы сделать быстрее, призови Рудик на помощь других обитателей корабля; но этого он не делал и не собирался: и потому, что профессиональная гордость мешала, но главным образом по той причине, что спешить-то ему было некуда, и он это отлично понимал, а работа давала его жизни нужную наполненность: он чувствовал себя при деле, и это помогало ему жить, не думая ни о чем печальном. И вот восемнадцать лет прошло, и осталось у инженера только одно – зато главное дело: возродить батареи. Крышки люка над уцелевшими постаментами он все-таки привел в порядок: заменил шарниры, проявив при удалении старых и установке новых немалое хитроумие. А вот что касается собственно батарей – инженер вовсе не был уверен в том, что это у него получится. Однако знал, что сделает все, что в его силах, чтобы удалось.

В последние месяцы он заметил, что стал уставать быстрее, чем раньше, и медленнее возвращаться к нормальному самочувствию. Ему даже в голову не пришло, что, быть может, это возраст сказывается – возраст и одиночество. Он решил просто, что перетрудился и нужно побольше отдыхать. Отдыхать в представлении Рудика значило – спать. И он спал подолгу и крепко.

БЫТИЕ

Вот почему этой ночью странная вибрация корабля как-то прошла мимо внимания Рудика, что вообще-то не было для инженера характерным.

* * *

Для того, чтобы добраться до туристической палубы, писателю предстояло совершить целое путешествие.

Прежде всего – пересечь трюм, обширный, пустой и гулкий.

Уже вскоре после переселения в каюту суперкарго Истомин обнаружил, что трюм обладал интересным свойством: не загруженное помещение оказалось прекрасным резонатором. Какие-то особенности корабельной архитектуры привели к тому, что звуки, рождавшиеся даже в очень отдаленных – на сотни метров – корпусах и палубах корабля, здесь – и только здесь, в трюме, были прекрасно слышны, четко, хотя и не очень громко. То, что говорилось в каютах, разумеется, сюда не доносилось: звукоизоляция жилых помещений оказалась весьма надежной. Но уже сказанное в салоне первого класса можно было тут услышать, и в туристическом салоне – тоже, хотя и чуть похуже: первый класс располагался ближе к грузовому корпусу.

Поэтому в трюме Истомин на миг остановился, прислушиваясь. Услышь он что-нибудь – легче было бы понять, какая версия более правдоподобна. Иными словами – куда направиться раньше? Энергодвигательный корпус, где находилось большинство систем и где по-прежнему обитал их хозяин – инженер Рудик, и туристический класс, населенный вот уже два года молодыми (этим завершилась тогда их борьба за независимость, неизбежное в свободном обществе противостояние поколений) – оба наиболее вероятных источника опасности находились в противоположных, считая от грузового корпуса, направлениях. Безусловно, о странной вибрации следовало сообщить инженеру. Ну а что касается необычного, приснившегося ему сюжета – там ведь неизвестные нападали на туристический модуль, на обиталище детей. И, наверное, нужно было – хотя бы для перестраховки – убедиться, что там, у молодых, все в порядке. Или же – не в порядке.

Он выжидал минуты две. Ничего интересного, однако, не уловил. Один только звук донесся до него за это время: что-то, напоминавшее то ли глубокий, печальный вздох, то ли морскую волну, набежавшую на песчаный пляж и отхлынувшую, тихо шурша. Но уж чего-чего, а моря в пределах досягаемости не было.

Писатель думал недолго. Механизмы не умеют вздыхать. К тому же, с ними находился Рудик. Больше ему деваться просто некуда. Может, он, конечно, спал; но и во сне должен был ощутить вибрацию и проснуться. Он давно уже сросся с механизмами – если не телом, то уж духом во всяком случае. Так представлялось Истомину. И зайти туда если и следовало, то разве что для очистки совести. А значит, визит в энергодвигательный корпус можно отложить на потом.

Но вот рядом с молодыми никого не было. Из разумных людей. Способных вовремя остановить, предупредить, растолковать, усовестить, предотвратить... А ведь он был, как-никак, их другом. Во всяком случае, он единственный не считал, что они не доросли до полноправия в этом мире.

Нет, в первую очередь идти следовало, конечно же, к ним.

Глава 5

ХРОНИКИ: ГОДЫ БЫТИЯ С ПЕРВОГО ПО ШЕСТНАДЦАТЫЙ

Дети оказались на туристической палубе в результате разрешения сложных государственных проблем.

Вообще-то государство образовалось на «Ките» вскоре после того, как было заложено основание будущей планеты и одновременно родилась Орлана.

Еще до этих событий всем стало ясно, что «Кит», лишенный возможности передвигаться по воле заключенных в нем людей, перестал быть кораблем и превратился в пусть крохотное, но независимое небесное тело, населенное людьми.

То есть налицо имелось человеческое общество. Общество отличается от толпы тем, что оно каким-то образом сознательно организовано. И когда выяснилось, что в обозримом будущем никаких перемен в их положении не будет, люди решили, что самое время им установить определенный порядок. Иными словами – создать власть и законы.

Собственно, создавать законы им не пришлось: у администратора Карского имелась, как и следовало ожидать, запись текстов не только общих законов Федерации, но и кодексы наиболее значительных миров, входивших в нее. Так что оставалось лишь воспользоваться тем, что было в свое время сочинено множеством законодателей. Для официального утверждения такого порядка следовало сделать немногое: объявить, что «Кит» является членом Федерации, невзирая на отдаленность от ее миров и невозможность принимать активное участие в ее деятельности. Такое решение было принято и объявлено – самим себе, потому что больше объявлять было некому. Все население «Кита» с того мгновения получало статус Народного Собрания и являлось высшим органом власти.

Следующим шагом в