в большом районе с населением численностью несколько миллионов человек, то это «достижение» можно расценивать скорее как неудачу. Уже сам факт, что многие из этих «казаков» только «выдавали себя за казаков», говорит о том, что число настоящих казаков Дона, Кубани и Терека, примкнувших к немцам, было невелико.

С начала войны в рядах Красной Армии сражалось свыше 100 тыс. казаков, и некоторые их части, такие, как знаменитый корпус Доватора, в течение нескольких недель изматывавший немцев в боях под Москвой, завоевали себе почти легендарную славу. Тысячи и тысячи казаков, включая большинство бойцов корпуса Доватора, погибли, сражаясь с немцами.

Рассчитывать, что такой зловещей фигуре эмигранта-авантюриста, как глава Центрального казачьего управления в Берлине генерал Краснов, удастся перетянуть казаков на свою сторону и, выражаясь словами другого казака-авантюриста, немецкого наемника Василия Глазкова, «убедить их признать фюрера Адольфа Гитлера верховным диктатором казачества», было по меньшей мере наивно.

Немногочисленные так называемые казачьи отряды, которые немцам удалось сколотить для своей армии, впоследствии отличились, особенно на Украине, своими бандитскими действиями.

Заигрывание немцев с мусульманами на Кавказе было частью сумасбродных планов Гитлера, направленных к тому, чтобы втянуть в войну Турцию и через Кавказ проникнуть на Средний Восток; на Кавказе предполагалось создать мусульманские войсковые части для участия в операциях, которые имели бы целью втянуть в орбиту Германии весь Средний Восток. С другой стороны, Гитлер, видимо, крайне скептически относился к розенберговским теориям создания «оси Берлин – Тбилиси». В декабре 1942 г. он заявил:

«Не знаю, как поведут себя грузины. Они не принадлежат к тюркским народам. Надежными я считаю только мусульман… Я считаю формирование этих чисто кавказских батальонов чрезвычайно рискованным делом, но не вижу опасности в создании чисто мусульманских частей… Несмотря на заявления Розенберга и военных, я не доверяю также и армянам»[149].

Вопрос, стали бы или нет сотрудничать с немцами грузины, армяне и азербайджанцы, так и не пришлось уточнить на практике: нам известно лишь, что осенью 1942 г. из представителей этих национальностей было сформировано несколько дивизий для участия в боях в составе Красной Армии, хотя было, конечно, и некоторое число эмигрантов, которые прибыли на Кавказ с немецкой армией и ожидали вступления немецких войск в Баку, Тбилиси и Ереван.

Но немцы все же установили контакт с некоторыми мусульманскими элементами на Северном Кавказе, а также и с буддистскими элементами среди калмыков к востоку от Кубани. Их столица Элиста в редко населенных калмыцких степях была оккупирована немцами около пяти месяцев, и эмигранты, вроде печально известного князя Тундутова, всячески старались сколотить какое-либо подобие калмыцких отрядов для немецкой армии. По отношению к тем горцам Северного Кавказа, среди которых преобладали мусульмане – чеченцам, ингушам, карачаевцам и балкарцам, – немецкая армия проводила «либеральную» политику. Им давали обещания ликвидировать колхозы, открыть мечети и церкви и уплатить за реквизированные товары, причем доверие народа намечалось завоевать «образцовым поведением», особенно по отношению к женщинам. В Карачаевском районе был создан Карачаевский национальный комитет. То же самое происходило и в Кабардино-Балкарии. Хотя немцам не удалось проникнуть глубоко в Чечено-Ингушскую АССР (к югу от Грозного), среди этих двух народностей нашлись отдельные элементы, сочувствовавшие немцам.

Немцы, видимо, сумели набрать среди своих мусульманских друзей на Кавказе лишь очень немного солдат, а когда немецкая армия стала отступать на север, самые активные коллаборационисты, естественно, последовали за ней. Грандиозный план завоевания Среднего Востока с помощью кавказских горцев провалился.

11 февраля 1944 г. Верховный Совет СССР принял постановление о «ликвидации» мусульманских районов. В 1946 г., когда я посетил Кисловодск, Нальчик, Владикавказ и другие города Северного Кавказа, там все еще говорили о «ликвидации» чеченцев, ингушей, карачаевцев и балкарцев. В течение нескольких дней все граждане этих народов были погружены в железнодорожные вагоны и отправлены на восток, как сказал мне в Нальчике один кабардинец. «Страшно было видеть, как их всех отправляют – мужчин, женщин и детей; но организовано это было очень здорово – да, да, ужасно здорово». – «А как с кабардинцами?» – спросил я. «Знаете, – сказал он, – нам удалось отделаться несколькими синяками и шишками. Некоторые из наших людей тоже делали глупости. Одному кабардинскому князю, который жил высоко в горах, не пришло в голову ничего лучшего, как послать великолепного белого коня самому Гитлеру»[150].

Этим пяти народам после смерти Сталина было разрешено вернуться домой.

Часть шестая

1943-й – год трудных побед

Глава I

После Сталинграда

Танки и техника дивизии «Гросдойчланд» во время наступления на Харьков. Март 1943 года

С победой под Сталинградом Советский Союз выиграл свою «битву за жизнь», и теперь война вступила уже в совершенно новую фазу. Тревога за окончательный исход войны уже почти совсем исчезла, и наблюдались даже настроения чрезмерного оптимизма и уверенности, как, например, после освобождения Харькова в феврале 1943 г. Но менее чем через месяц советским войскам снова пришлось сдать Харьков.

Эта неудача подействовала как напоминание, что, несмотря на Сталинград, с немцами еще далеко не покончено. Тем не менее никто в СССР уже не сомневался в победоносном исходе войны, и теперь оставался только один вопрос: «Сколько времени для этого понадобится?» А этот вопрос был неизбежно связан с другим – что собираются предпринять Англия и США?

После Сталинграда бывали моменты оптимизма, когда солдаты говорили, что Красная Армия может разбить немцев в одиночку. Такое мнение опроверг сам Сталин, который однажды, в 1943 г., прямо заявил, что не сможет выиграть войну только собственными силами Советского Союза.

В 1943 г. отношение официальных кругов СССР к Англии и Америке стало гораздо лучше, чем в 1942 г., когда беспокойство за окончательный исход битвы под Сталинградом вызывало у них вспышки гнева, как это было в связи с Гессом. В 1943 г. уже можно было предвидеть победу, хоть и отдаленную, и важно было вместе с Англией и Америкой приступить к подготовке планов мирного урегулирования. Переговоры были начаты и в конце концов привели к Тегеранской конференции. Советская печать уделяла немало внимания победам союзников в Северной Африке. Хотя это и не было еще вторым фронтом, победы союзников никак нельзя было считать незначительными, особенно потому, что они, как и бомбежки Германии, безусловно, оттягивали с Восточного фронта хотя бы часть немецких войск.

Другим фактором, который значительно способствовал более дружественному отношению к союзникам, явился очень большой рост поставок по ленд-лизу в 1943 г. Если в момент битвы за Сталинград у Красной Армии было еще очень мало снаряжения, поставленного союзниками, то теперь положение изменилось. Помимо того что советские военно-воздушные силы получили с Запада значительное количество бомбардировщиков и истребителей, в Красной Армии теперь повсюду имелись «доджи», «студебеккеры» и джипы, а снабжение армии продовольствием в значительной мере облегчалось получением американских