Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Разная литература » Библия в истории европейской культуры - Геннадий Геннадьевич Пиков

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 113 114 115 116 117 118 119 120 121 ... 131
Перейти на страницу:
кресте. Другим каким-либо способом достичь искупления было невозможно.

«Сотериология» (от греч. soteria – спасение) связана с пятью основными образами:

Образы победы. Христос одержал победу над грехом, смертью и злом через свой крест и воскресение. Верующие благодаря своей вере могут разделить эту победу и претендовать на нее как на свою собственную.

Образы нового состояния. Благодаря своей покорности на кресте Христос достиг прощения для грешников. Они освобождаются от наказания и получают статус праведности перед Богом.

Образы измененных личных отношений. Человеческий грех принес отчуждение от Бога. «Бог во Христе примирил с Собою мир» (2 Кор 5:19). Это сделало возможными обновленные отношения между Богом и людьми.

Образы освобождения. Как Христос освободился из плена смерти, так и люди освобождаются от оков греха.

Образы восстановления целостности. Через смерть Христа достигают целостности те, кто расчленены грехом. Христос лечит раны людей, восстанавливая целостность и духовное здоровье.

Затем Кальвин переходит к обсуждению того, какую пользу человек может извлечь из смерти Христа, т. е. начинает рассматривать способы осуществления искупления. Эти вопросы он рассматривает в такой последовательности: вера, перерождение, христианская жизнь, оправдание, предопределение. Этот порядок как раз и говорит о стремлении реформатора логически выйти на смысл предопределения.

Самой доктрине предопределения Ж. Кальвин придает подчеркнуто мало значения и в своем изложении уделяет всего четыре главы (главы 21-24 третьей книги). Он обозначает предопределение как «вечное повеление Божие, которым он определяет то, что Он хочет сделать с каждым человеком. Ибо он не создает всех в одинаковых условиях, но предписывает одним вечную жизнь, а другим – вечное проклятие». Предопределение Кальвин называет «dectum horribile», что надо переводить не буквально «ужасное повеление», а как «внушающее благоговение».

Любопытна логика рассуждений Жана Кальвина. Можно было бы ожидать, что сначала он будет рассматривать само Божественное предопределение, а уж потом все вытекающие отсюда следствия – веру, оправдание и т. д. Но он идет другим путем. Сначала он рассматривает доктрины благодати и оправдания верой. Он считает, что предопределение является не продуктом человеческих размышлений, а тайной Божественного откровения. По этой причине к тайне надо идти от конкретных вещей и фактов, а не наоборот. Здесь мы может увидеть не какой-то реликт средневекового сознания, а своеобразное «возрождение» раннехристианского акцента на «истине», подчеркивание величия Бога и ничтожества любых человеческих средств и схем познания его воли. Вера в предопределение является окончательным результатом освященных Писанием размышлений о влиянии благодати на людей. Человек предназначен быть «сосудом воли Божьей». В результате первородного греха он утрачивает образ Божий и способность быть «зеркалом Божественной власти».

Такая логика размышлений доказывается, по Кальвину, и опытом. А опыт показывает, что Бог не оказывает влияния на отдельное человеческое сердце. Значит ли это, что Бог обладает какой-то недостаточностью? Кальвин отрицает в свете Писания малейшую возможность какой-либо слабости или несоответствия со стороны Бога или Евангелия. Это всего лишь отражает тайну, по которой одним предопределено принять обещания Божьи, а другим – отвергнуть их: «Некоторым предназначена вечная жизнь, а другим – вечное проклятие».

Подобные рассуждения и сама логика, строго говоря, не являются кальвиновским нововведением. «Современная августинианская школа» в лице Григория Риминийского и др. тоже учила о доктрине двойного предопределения. Кальвин сознательно берет это положение и развивает его далее. Он подчеркивает, что выборочность Бога проявляется не только в вопросе о спасении. Во всех областях жизни, пишет он, мы сталкиваемся с непостижимой тайной. Почему одни оказываются более удачливыми в жизни, чем другие? Почему один человек обладает развитым интеллектом, а другой – нет? Почему одного младенца подносят к груди, полной молока, а другой страдает недоеданием?

Пытаться объяснить тайну – значит предполагать, что есть какой-то закон над Богом или даже вне Бога. На деле же Бог находится вне закона в том смысле, что его воля является основанием существующих концепций нравственности. Следовательно, утверждает Кальвин, предопределение должно быть признано основанным на непостижимых суждениях Бога. Нам не дано знать, почему Бог избирает одних и осуждает других. Он свободен выбирать кого пожелает, иначе его свобода станет подвержена внешним соображениям и Создатель будет подчиняться своему Созданию. Тем не менее, его решения отражают его мудрость и справедливость, которые поддерживаются предопределением, а не вступают с ним в противоречие. Можно сказать, что здесь Кальвин довел до логического конца рассуждения Годескалька. Если Годескальк учил о «предопределении к осуждению», а не о «предопределении к греху», то, по Кальвину, Бог не только попускает зло, но и движет злой волей. Homo justo Dei impulso agit, quod sibi non licet; cadit, igitur, homo Dei Providentia sic ordinante. Однако, все эти понятия «грех», «преступление», «закон» к Богу в данном случае не должны применяться. Бог не есть причина греха и для Бога не может быть закона, следовательно, нет и преступления: Deus ipse sibi lex est. Грех и понятие о нем имеют место только в тварях.

Причины и основания такого подхода реформатора к данной проблеме, как, впрочем, и к другим, надо искать в распространяющемся рационализме. Реформатские богословы столкнулись с необходимостью отстаивать свои идеи не только в борьбе с католическими оппонентами, но и в спорах с лютеранами. Аристотелевская логика, возрожденная гуманистами разных стран, превратилась в достаточно надежного союзника Кальвина и его последователей. На примере рассуждений Кальвина о предопределении мы можем обнаружить то новое, что приходит с протестантами в христианское богословие.

Основная роль в нем начинает отводиться человеческому разуму. Христианское богословие представляется в виде логически состоятельной, рационально защитимой системы, выведенной из силлогистических умозаключений, основанных на известных аксиомах. Богословие начинает основываться на философии, почему реформатских авторов все чаще начинают называть философскими, а не библейскими богословами. Богословие начинает разрабатывать метафизические и умозрительные вопросы, связанные с природой Бога, его влиянием на человечество.

Таким образом, отправной точкой богословия становятся общие принципы, а не конкретные исторические события. Даже Кальвин, строго говоря, еще «старомоден», ибо сначала сосредотачивается на конкретном историческом феномене Иисуса Христа и лишь потом переходит к исследованию его значения. Но уже Теодор Беза начнет с общих принципов, а потом будет рассматривать их последствия для христианского богословия. На примере Кальвина – Безы мы видим, как в богословии происходит переход от аналитически-индуктивного метода к методу синтетически-дедуктивному, который станет основным в более позднем протестантизме.

В сказанном, видимо, надо искать и одну из причин разногласий между кальвинизмом и лютеранством и последующих успехов именно кальвинизма на международном поприще. Для лютеранства «избрание» осталось человеческим решением возлюбить Бога и в этом отношении данное течение не оторвалось окончательно от средневековых суждений. Для кальвинистов данный термин означает

1 ... 113 114 115 116 117 118 119 120 121 ... 131
Перейти на страницу:

Еще книги автора «Геннадий Геннадьевич Пиков»: