Шрифт:
Закладка:
Энни немного обиделась, поскольку считала, что только она имеет право подавать еду и напитки в нашем доме, и, честно говоря, я был уверен, что Лорна вежливо откажется прислуживать и велит Тому самому ухаживать за собой. Однако моя возлюбленная, не говоря ни слова, пошла за напитком, и только тогда Том, устыдившись своей просьбы, опередил ее и, поклонившись, извинился за свою дерзость. Все это время Лорна размышляла о своем ожерелье. Она прекрасно понимала, что Дуны завладели им во время очередного разбойничьего нападения, но только теперь ей показалось, что Фаггус знает нечто большее, чем то, что он успел нам поведать. И еще ее огорчал отказ матери принять ожерелье в подарок, очевидно, по той же причине, что досталось это сокровище далеко не честным путем.
Больше мы не возвращались к этой теме. Лорна перестала носить ожерелье, зная его истинную цену, но так до конца и не выяснила всю историю его происхождения. На следующее же утро Лорна пришла ко мне и попросила меня спрятать где-нибудь бриллианты и даже не говорить ей, где я буду их хранить. С последним я не смог согласиться, объяснив это тем, что раз уж она носила ожерелье на шее так долго, то теперь оно стало во сто крат дороже. Поэтому я решил, что буду носить его на груди, рядом с сердцем, и таким образом оно всегда будет поблизости. Лорна улыбнулась, поцеловала меня в лоб, заметив при этом, что, наверное, не достойна такой страстной любви.
Том Фаггус уехал на другой день, и я не держал на него зла, хотя под влиянием выпитого он иногда становился уж слишком откровенным и высказывал все, что думал, не считаясь с окружающими и не щадя их чувств. Тем не менее мы расстались, как и полагается родственникам, добрыми друзьями.
Итак, Фаггус уехал, и Энни еще не успела как следует выплакаться (а она рыдала каждый раз, когда ее любимый отправлялся к себе домой), как заявился Джереми Стиклз, грязный и облепленный глиной, уставший и изможденный, будто пережил только что весьма серьезное и опасное приключение.
— Будь они прокляты! — выкрикнул он и так топнул сапогом, что пол на кухне задрожал. — Вам еще повезло, что вы видите меня — королевского посланника — живым! Энни, дорогая моя, — обратился Стиклз к сестре, стараясь поскорее успокоиться, — помоги мне, пожалуйста, раздеться, и высуши одежду. А еще у меня не было ни крошки во рту вот уже почти целые сутки…
— Представляю, как вы изголодались, — сочувственно произнесла сестра, одновременно радуясь, что сможет теперь накормить нашего гостя, потому что больше всего на свете уважала мужчин с хорошим аппетитом. — Как хорошо, что огонь уже разведен!
Однако наша ядовитая Лиззи как назло оказалась рядом и не преминула добавить:
— Господин Стиклз, наверное, уже привык голодать. Во всяком случае, когда он возвращается, то сообщает каждый раз одно и тоже. Энни, ты должна уже к этому привыкнуть.
— Замолчи! — нахмурилась Энни, не ожидая от сестренки такой дерзости. — Как можно к такому привыкнуть? Бетти, помоги мне, пожалуйста. Что бы вы хотели, сэр, ветчину, баранину или оленину? У нас есть все, что пожелаете.
— Разумеется, оленину, — обрадовался Стиклз. — Ничего подобного мне не при-шлось отведать с тех пор, как я уехал из ваших мест, хотя она мне даже снилась по ночам. Джон, это гораздо приятней, чем спасать собственную жизнь, мчась по болотам. Я чуть не свернул себе шею, пытаясь отделаться от убийц. Трое Дунов преследовали меня, и я едва унес ноги. Джон, дорогой мой, пойди распряги моего коня, он весь в мыле. К тому же ему я обязан теперь жизнью, поэтому не забудь задать ему корма.
Джереми развалился в кресле, а я пошел во двор. Конь Стиклза действительно являл собой жуткое зрелище — весь покрытый грязью и глиной, он еле стоял на ногах. Пока я чистил и кормил его, Джереми успел расправиться с огромным куском оленины и, растянувшись возле огня, пребывал в умиротворенном состоянии духа. Он даже хотел поцеловать Энни в знак благодарности, но та, разумеется, только потупила взор и вежливо отказалась от таких нежностей. Тогда Стиклз решил рассказать подробно обо всем, что произошло с ним во время путешествия. Я буду краток в изложении его истории, поскольку она не имеет отношения к Лорне и поэтому не слишком заинтересует читателя.
Джереми возвращался на нашу ферму из городка Саутмолтона в графстве Девоншир. Дороги размыло потоками дождя, и поэтому передвигаться стало значительно труднее. В остальном никаких препятствий на пути не встречалось до самого моста в Ландакре. С Джереми ехал всего один воин, но не ополченец, а солдат королевской армии, которого Стиклз прихватил с собой еще из Экзетера. Подъехав к мосту, всадники увидели, что река сильно разлилась. Мост почти полностью погрузился в воду, так что переправиться на другой берег оказалось делом весьма затруднительным. Солдат предложил повернуть назад и отъехать на несколько миль к тому месту, где река была значительно уже. Однако Стиклз не захотел терять времени понапрасну и, приказав коню идти вперед, благополучно добрался до середины реки. Как выяснилось, глубина здесь не превышала и метра.
Стиклз обернулся, чтобы подбодрить своего подопечного, и в ту же минуту увидел, как солдат падает в бурный поток. Одновременно грянуло два выстрела, и к своему ужасу Джереми увидел на дороге, куда ему предстояло перебраться, троих разбойников. Двое уже перезаряжали ружья, а третий целился в Джереми. Решение надо было принимать моментально. Плыть назад означало подвергнуть себя и коня смертельной опасности, оставаться на месте — тем более, так как посреди реки Стиклз представлял собой прекрасную мишень для разбойников. Не мешкая ни секунды, Джереми пришпорил коня и направил его прямо на того из Дунов, который целился в королевского посланника. Если бы коню пришлось плыть, наверное, я никогда бы больше не увидел Стиклза. Но так как глубина в этом месте оказалась небольшой, лошадь поскакала на разбойника во всю прыть, поднимая вокруг фонтаны брызг. Молодой Дун вместо того, чтобы подстрелить коня и захватить Джереми, решил
