Великий князь без стеснения ездил отдыхать с Анной Кузнецовой в Крым, прогуливался с ней в людных местах. Рассказывали, что он, представляя ее знакомым, говорил: «В Петербурге у меня казенная жена, а здесь – законная». В своем крымском имении Ореанда построил для второй семьи отдельный дом, где и проводил целые дни. Когда в 1881 году Константина отставили от государственных дел, то он вообще большую часть года там и проживал.

Санни же переехала в Павловск, под Петербургом, где и коротала свои безрадостные годы. В столицу приезжала ненадолго, только зимой. Великая княгиня не раз пыталась воздействовать на супруга. Рыдала, умоляла, заклинала Богом и детьми, один раз просто в ногах валялась. Со стороны же мужа встречала лишь безразличие, а порой и грубость. На Константина не действовали даже увещевания брата, Императора Александра II, просившего «опомниться». Все оказалось тщетным.

Когда молодая Альтенбургская Принцесса в свое время стала Великой княгиней, то считалась писаной красавицей, украшением Фамилии. К пятидесяти годам от ее былой красоты не осталось и следа. Страдание стало ее уделом. Лишь молитва и забота детей подкрепляли.

Закат жизни неверного супруга Великого князя Константина Николаевича оказался печальным. Некогда грозный, почти всемогущий брат Александра II при Александре III утратил свое влияние. За несколько лет до смерти, последовавшей в полдень 13 января 1892 года, его разбил паралич. Пропала речь, почти никого не узнавал, двигаться без посторонней помощи не мог.

Князя перевезли в Павловск, где при нем бессменно находилась его «казенная жена», выполнявшая роль сестры милосердия. Александра Иосифовна все еще любила этого человека, доставившего ей столько горя. Императрице Марии Федоровне она однажды призналась, что в тяжелой болезни своего супруга видит «кару Божию».

В Павловске затворников навещали дети, а несколько раз Царь Александр III и Царица Мария Федоровна. Один из таких визитов в октябре 1889 года Александр III описал сыну Николаю:

«Поехали в Павловск к тети Сани, и, к нашему удивлению, дядя Костя пожелал нас видеть. Мы нашли его мало переменившимся. Он очень, по-видимому, обрадовался нас видеть, несколько раз обнимал и принимался плакать, а когда мы прощались, он вдруг вскочил и непременно хотел проводить нас до дверей. Говорить он ничего не может, правая рука и нога совершенно без движения, и вообще он делает страшно тяжелое впечатление».

Умер Константин на руках Александры Иосифовны. Через несколько дней после кончины его сын Константин Константинович записал в дневнике: «Мама́ опять провела день в моем кабинете. Она убита горем больше всех. А мы в течение 2 ½ лет успели приготовиться к мысли об этой утрате. Кажется, что мы лишились Папа́ еще в 89 году, когда его сразил недуг, приведший к могиле. С тех пор общение с ними почти прекратилось».

Семейная жизнь второго брата Александра II генерал-фельдмаршала Великого князя Николая Николаевича (1831–1891) тоже была далека от праведной. В 1856 году он женился на Принцессе Ольденбургской Александре-Фредерике-Вильгельмине, получившей в России имя Великой княгини Александры Петровны (1838–1900). У них родилось двое сыновей: Николай (1856–1929) и Петр (1864–1931).

Жену свою Великий князь особо не любил, но первые десять лет относился с ровной учтивостью. Потом семейная жизнь становилась хуже и хуже, и в конце концов все «пошло кувырком».

Николая Николаевича сгубила страстность натуры и любовь к балету. Смелый рубака, грубоватый и порой бесцеремонный Великий князь, которого в Романовском кругу звали «Низя», в театре преображался. Лицезрение «воздушных фей» приводило его в состояние, близкое к экстазу. Была бы его воля, возможно, он бы стал театральным антрепренером, чтобы дни и ночи проводить в обществе «несравненных этуалей». Однако о таких занятиях можно было лишь грезить.

Николай Николаевич почти всегда после спектакля удалялся за кулисы, где с умилением проводил время в обществе раскованных и игривых созданий. «Богини сцены» были так желанны, так доступны. Он дарил им подарки, похлопывал без стеснения и щипал за самые аппетитные места. Они лишь повизгивали и смеялись. «Низе» было хорошо с «субретками». Он стал балетным завсегдатаем.

В Красном Селе под Петербургом, где в летние месяцы происходили лагерные сборы и учения гвардейских частей, Главнокомандующий Петербургским военным округом Великий князь Николай Николаевич распорядился построить большой деревянный театр, «для развлечения офицеров». По окончании дневных занятий, вечерами господа офицеры наслаждались там веселыми водевилями. Обязательно шли и балетные дивертисменты. Такие сценические действа очень нравились Главнокомандующему, и он был всегда самым преданным зрителем.

Свою жену Великий князь постепенно стал не просто не любить, а ненавидеть. Такая толстая, неповоротливая, ворчливая. После рождения сына Петра тяги к ней не испытывал. «Корова» только и называл, когда речь о супруге заходила.

На балетной сцене Великий князь узрел ту, которая вскоре перевернула всю его жизнь. Звали ее Екатерина, по фамилии Числова (1845–1889). Она была почти на пятнадцать лет моложе Николая Николаевича. Смешливая инженю вскружила голову Великому князю, и он «пал жертвой стрелы амура».

Первые годы она была такая ласковая, такая «жолли» (милашка). Ненаглядная Катенька «заключила князя в свои объятия», да так крепко, что генерал-фельдмаршал до самой ее смерти вырваться из них не мог. Он распорядился, чтобы в Красносельском офицерском театре образ его Катеньки был запечатлен в медальоне над сценой. Лишь через многие годы, при ремонте театра, выяснилось, что под изображением женской головки, известным нескольким поколениям офицеров, имелась подпись: Числова. Ранее об этой маленькой тайне красносельского театра знал лишь ее царскородный обожатель.

Числова бросила сцену и целиком занялась устройством «милого гнездышка», финансовое благополучие которого полностью легко на плечи Великого князя. В 70-х годах весь Петербург уже знал, что у брата Александра II появилась вторая семья. Его карету почти каждый день видели на Почтамтской улице, где в одном из домов обосновалась экс-балерина с семейством.

Жену Николай Николаевич совсем забросил и даже встречаться с ней не хотел. Когда же случались общественные события, надо было присутствовать вместе с супругой, то Николай Николаевич в таких случаях хоть и отбывал повинность, но на Александру Петровну даже не глядел. Она стала для него постылым и неодушевленным предметом. В конце концов обо всем узнал Царь.

Александр II, сам «опоенный любовным нектаром», сгоравший от любви к Долгорукой, по отношению к слабостям других был строг и непримирим. Когда ему доложили, что у брата Николая незаконная жена, незаконнорожденные дети (Числова родила от великого князя четверых), царя обуял гнев. Это все происходило не в среде трактирщиков, а в Императорской Фамилии!

Царь устроил нагоняй генерал-фельдмаршалу, а Числова была немедленно выслана из Петербурга