— Я в толк не возьму, к чему ты это говоришь? — заметил недовольно Невинский, отпивая вина.

— А к тому, что ваша ненаглядная Мари хитрая очень. Только вы, видимо, вовсе ослепли от ее прелестей и не видите, что она за вашей спиной кокетничает со всеми и не только…

— Объяснись, — напряженно заявил Михаил и со звоном поставил пустой бокал на стол.

— Не хотел я говорить этого вам, отец, но, видимо, придется, — начал медленно Алекс, смотря с наигранной печалью в окно, ощущая, что именно от его слов зависит дальнейшая судьба Мари. Он помолчал, выжидая, когда любопытство и терзания отца в сочетании с разъедающей ревностью достигнут предела.

— Ну! — прохрипел Невинский. Алекс соизволил перевести взор на серые мрачные глаза Михаила Александровича.

— Вы думаете, это я позавчера привез ее из театра? — спросил молодой человек и ехидно улыбнулся. — Нет. Я не желал рассказывать, дабы сильно не огорчать вас, но едва вы покинули ложу, она под тем предлогом, что ей нехорошо, сбежала. А затем я видел, как она садится в коляску Жданова.

Алекс помолчал, с диким восторгом наблюдая, как лицо Невинского стало смертельно бледным. Однако он понимал, что надо выдержать паузу перед решающим ударом, дабы эффект был наибольшим.

— Так это Андрей Дмитриевич привез ее?

— Да, — кивнул Алекс.

Невинский опустил взор на тарелку с нетронутой запеченной осетриной и невнятно пробормотал:

— Теперь ясно, отчего она вела себя так и просила прощения…

— Что отец?

— Это неважно, — заметил Михаил и поднял полные боли глаза на сына. Однако Алекс не собирался останавливаться, даже несмотря на то, что Невинский был явно не в лучшем настроении. Он собрался с силами и произнес:

— Но это еще не все. Я лишь из любви к вам не стал печалить вас. Но я вижу, что эта девица продолжает плести свои коварные сети и не останавливается перед новыми жертвами. Но пришло время все рассказать о ней, вы должны знать, кого берете в жены.

— Говори, — прошептал Невинский сдавленным от удушья голосом.

— Что ж, извольте. Едва я приехал, как ваша ненаглядная Мари начала соблазнять меня. Она постоянно пытается остаться со мною наедине. Открыто кокетничает и завлекает меня. Я, конечно, сразу же дал ей понять, что не желаю иметь дело с гувернанткой, но это ее не останавливает. Она продолжает преследовать меня. И, видит Бог, я пытался сопротивляться ее чарам, но вы сами знаете, отец, что перед ней невозможно устоять. И я не удержался…

— Что?! — рык Невинского вырвался из его горла, словно угрожающее предостережение.

— Да, однажды я был близок с нею, — выпалил Алекс, поднял глаза на отца и притворно трагически посмотрел на него. — И теперь каюсь в этом. Это было какое-то помешательство!

— Это не может быть правдой, Саша! Скажи, что это неправда, — с мукой в голосе выговорил Невинский, скомкав сигару в руках до крошек. Казалось, его глаза сейчас испепелят своим темным светом сына.

— Это правда, отец. Она была моей любовницей. Но всего лишь раз. Тогда я был сильно пьян, и она сама пришла ко мне в спальню…

— Я не верю! — наконец прохрипел, прокашлявшись, Невинский. — Приведи доказательства, мальчишка! Она не могла…

— Отец, вам уже сорок, а вы до сих пор верите женщинам? Они коварны и непостоянны, признайте это! И ваша драгоценная Мари не исключение!

— Она другая, — произнес Невинский, не спуская лихорадочного и неверящего взгляда с лица молодого человека.

— Вам нужны доказательства? Что ж, извольте. Ее белье пахнет лавандой.

— Это не доказательство! — прохрипел Михаил. — Ты мог свободно пройти в ее комнату, она ее не запирает, и взять белье.

— Хорошо же, вот вам еще. Ее соски нежно-розового цвета и небольшого размера. А на правой груди ее, сбоку, ближе к подмышке небольшая родинка в виде полумесяца. И я мог бы и не узнать этого, если бы она сама не показала мне. Я, конечно же, мог бы рассказать более интимные вещи, но не хочется опускаться до подобного, дабы вы поняли, какую коварную змею пригрели!

Машу разбудил тихий стук в дверь. Решив, что ей показалось, она в полудреме перевернулась на другой бок и вновь прикрыла усталые глаза. Однако стук повторился более настойчиво. Маша напряглась и сев на кровати, посмотрела на запертую дверь. Часы на камине показывали две четверти первого. Стук послышался опять, уже более сильный, чем во второй раз, и Маша услышала голос Михаила Александровича.

— Мари, откройте, — его тон был глухим и повелительным.

Проворно встав с кровати, молодая женщина по пути прихватила прозрачный пеньюар бледно-палевого цвета, лежащий на банкетке. Надев на ноги бархатные домашние туфли, она направилась к двери. Но не успела дойти до цели, как дверь затряслась уже от более сильных ударов руки Невинского.

— Откройте, Маша! Вы слышите меня?

Быстро повернув ключ, Маша не успела нажать на ручку, как Михаил уже распахнул дверь и стремительно ворвался внутрь комнаты. Она была вынуждена отойти на несколько шагов, чтобы не столкнуться с ним. Невинский захлопнул дверь и посмотрел на нее острым, режущим взглядом.

— Что-то случилось? — тихо спросила она, не понимая, отчего среди ночи он не спит.

— Мне надобно поговорить с вами, — глухо произнес он, и Маша отчетливо отметила, что он сильно пьян. Он был одет в белую рубашку, панталоны и домашние туфли. Она нахмурилась, ощущая винный запах, исходивший от него, и произнесла:

— Вы пьяны, давайте поговорим утром.

— Немедля, — тоном, исключающим любое пререкание, произнес Михаил. Он сделал шаг к ней, и Маша вскинула на него глаза. Она отчетливо прочитала в его напряженном взгляде страстное похотливое выражение.

— Я не думаю, что вы в состоянии говорить сейчас разумно, — заметила она, отступая на шаг. Ей не нравился пьяный Невинский, его поза была какой-то угрожающей и развязной.

— Не делайте вид, что не понимаете, я пришел не разговаривать, — заметил он, набычившись, и тут же бесцеремонно надвинулся на нее, выпалив на одном дыхании: — Я хочу от вас ласк! И хочу этого немедля!

— Ах, — пролепетала она, чувствуя, как после его слов ее щеки запылали. Он сделал пару шагов к ней и уже протянул руки, но Машу совсем не прельщала перспектива близости с пьяным Невинским. Потому она ловко увернулась от его раскинутых рук и холодно произнесла: — Вы пьяны и еле держитесь на ногах, а я не расположена…

— С чего вы взяли, что я еле стою? — перебил он ее. — Я еще и вас могу удержать, — добавил он и, стремительно приблизившись к молодой женщине, схватил ее под бедра и спину, подняв на руки. Маша вскрикнула, удержавшись рукой за его правое плечо, и действительно отметила, что для пьяного он довольно ровно держится на ногах. Он приблизил свое лицо к ее губам и прошептал: — И поверьте, от того, что я немного выпил, моя мужская сила нисколько не уменьшилась…