но это – не твой уровень допуска. Не обижайся. Все мы все еще на службе. Да и если уйдем – все скелеты останутся каждый в своем шкафчике.

Я понял ее. И сказал:

– По-моему, я догадываюсь. Ты ведь и есть Орро на самом деле.

– Для своих я – Бекар, – невесело ухмыльнулся он. – Но имя Орро ношу много лет.

– Интересно, как ты выглядишь в природном обличье.

Он вздохнул:

– Поверишь ли – не помню. Да и нужно ли? Все мои сроки преображения давно прошли. Да я и привык, знаешь ли, за годы. И потом, быть ином иногда представляется очень выгодным. Все ведь знают, что мы не усваиваем языков, кроме родного, и в нашем присутствии как правило не стесняются.

– Но ты же мог бы – хотя бы хирургически… Тебе ведь путь на Ину закрыт – если только ты не собираешься вернуть бомбу им.

– Бомба пойдет на Терру, – сказал он. – Тут нет ни сомнений, ни проблем. А все проблемы – и с фирмой, и с самой бомбой – об этом пусть болит голова у властей. Мы ведь только исполнители. Может быть, ее запретят, хотя это ничего не даст, она все равно возникнет – не тогда и не там, но такова наша цивилизация: не устает пилить сук, на котором сидит. И мы с вами на это повлиять никак не можем.

– Но сейчас многое зависит от нас. Ты знаешь, как ее вывезти? Здесь все службы стоят на ушах, это ты и сам чувствуешь. И как уйдем мы сами?

– Мы? Совершенно нормально: по вневремянке. А бомба – нам нужно только доставить ее в наше посольство – я имею в виду Терры, не Ины. Существует дипломатическая почта…

– Я бы не стал поступать так, – сказал я откровенно. – Она же заряжена?

– Полностью.

– А вдруг она сработает где-нибудь – в посольстве, на корабле, на Терре…

– Невозможно, – он пожал плечами. – Для этого ее надо сперва оживить. До этого она не более опасна, чем булыжник. А как это сделать – знает очень узкий круг людей. Я в том числе, потому что именно я должен был передать код тому, кто выиграет торги. Правда, теперь это известно и вам с Бемолью.

– Впервые слышу! – заявил я совершенно искренне. Лиза тоже удивленно подняла брови:

– Объясни, пожалуйста.

– Ну, вы столько вертели так и этак мою записку – неужели так и не прочли? А ведь я отправил ее тебе, Симон, чтобы сохранить информацию в случае, если со мной что-нибудь случится.

– Постой, постой! Ты хочешь сказать…

– Вот именно. Это ведь просто цифры. Названия цифр. Это тебе не пришло в голову?

Я почувствовал, что краснею.

– Такой вариант я видел, но не подумал, что это может быть содержанием. Искал смысл в другом направлении. Да и Лиза тоже. Впрочем, иначе мы вряд ли бы стали искать тебя у «Могучих».

Он усмехнулся:

– Хорошо все, что хорошо кончается.

– Нет. То, что хорошо продолжается, – поправила Лиза-Бемоль.

И я охотно с нею согласился.

Владимир Михайлов

Постоянная Крата

1. Разитель, для своих – просто Ра

И вдруг я скис.

Мне оставалось дописать две, ну от силы три страницы, чтобы закончить отчет. И тут я почувствовал, что больше не в состоянии выжать из себя ни слова, связать самую простую мысль, сделать элементарнейший вывод. Все. Конец. Вместо головы на моих плечах оказался воздушный шарик, к тому же надутый не гелием и даже не воздухом, каким все привыкли дышать, но какой-то дрянной газовой смесью, дурно пахнущей к тому же. Как на свалке.

Я еще посидел за столом, опустив голову на грудь и уронив руки. Кажется, ожидал, что пройдет минута-другая – и все опять придет в норму. Не приходило. Мозг завис, как это бывает с компьютерами. Но перезагрузить его было куда труднее. Потому что и мой мик, микробиокомпьютер, занимающий в голове очень мало места и приносящий очень большую пользу, отказал вместе со всей прочей начинкой черепной полости. Похоже было, что с коры больших полушарий разом исчезли все извилины и поверхностью они стали похожи на подготовленный к игре футбольный мяч. К счастью (или наоборот), поблизости не оставалось никого, кто мог бы наподдать ему бутсой. Но это служило слабым утешением.

Я взглянул на прерванный на полуслове текст, что светился на дисплее большой железки, на которой я стряпал свой опус. Не знаю, какую цель это движение преследовало: закрыть? стереть? Сработал, однако, привычный рефлекс, и я скомандовал сохранение. Ну, прекрасно. А дальше что?

Встал. Подошел к распахнутой стеклянной двери, за которой сразу же начинался лес. Так принято строить и жить на Стреле-Третьей – в мире, в котором я сейчас и находился. Коттеджи были разбросаны в зеленом массиве, производившем впечатление совершенно дикого, хотя на деле это было не так. Просто люди тут умели, приспосабливая природу к своим понятиям, вовремя остановиться. Когда я был еще способен думать, то почти сразу понял: пока что малоизвестная среди жаждущих отдыха планета эта в недалеком будущем сделается конкурентом номер один знаменитой Топси. Слава богу, что еще не стала: за деньги, за которые я снял этот дом на конвенционный месяц, на топсийском Аморе удалось бы получить разве что гамак в густой тени линии высокого напряжения. Цивилизации, как и всему на свете, свойственны свои недостатки.

Но, как я уже говорил, пока об этом мало кто знал: к большой раскрутке Трешки (такую кличку получил этот мир у рекламщиков) еще только готовились. Я же был в курсе. Не так уж и давно при проведении неожиданной и довольно лихой операции мне пришлось познакомиться с характеристиками многих миров, Трешки в том числе. Еще тогда подумалось: вот прелестное местечко для того, чтобы на какое-то время укрыться от слишком пристального внимания тех, кто не захочет простить мне моей активности в деле с уракарой. Однако самомнение мое было по заслугам наказано: об этом деле забыли очень быстро, и теперь Теллус с Армагом считались лучшими друзьями. Так что уезжать именно по этой причине мне не понадобилось. Можно было спокойно припухать в родном мире, наслаждаясь обществом собственной супруги, – тем более что за ту операцию мне все-таки заплатили (хотя я рассчитывал на большее) и беспокоиться о хлебе с маслом не приходилось. Чего же тебе еще, человече?

И все же уехать пришлось. И даже не