III — Древоделы, огородники (строители крепостей), городники, мостники, столяры (?), токари, бочары, резчики по дереву, кораблестроители-лодейники.

IV — Каменщики, каменосечцы (скульпторы-декораторы), жерносеки, кровельщики, живописцы.

V — Кожевники (кожемяки, усмари), усмошевцы, мастера по изготовлению пергамена, мастера по изготовлению сафьяна, сапожники, седельники, тульники, скорняки (?), шорники (?).

VI — Ткачи, опонники, иортные-шевцы, мастера по изготовлению набивных тканей (?), красильники (?).

VII — Гончары, кирпичники, корчажники, мастера по изготовлению поливных плиток и писанок, игрушечники (?).

VIII — Эмальеры (перегородчатая эмаль), мозаичники (?), стеклодувы, мастера по изготовлению стеклянных браслетов, крестечники (выемчатая эмаль).

IX — Костерезы, гребенщики, лучники, камнерезы (мелкая каменная резьба), гранильщики.

X — Писцы книжные, златописцы, миниатюристы, переплетчики, иконники.

XI — Масленники.

Материал для составления этого списка был подготовлен рассмотрением техники ремесел. В список не вошли такие профессии, которые не являются ремеслом в полном смысле слова, как, например: повара, пекари, возчики, плотогоны, скоморохи, гудцы, гусляры, архитекторы, лекари и др. В списке фигурируют 64 специальности. Против некоторых из них поставлены вопросительные знаки, так как не всегда можно быть уверенным, что данная специальность существовала совершенно самостоятельно, без сочетания с родственной. Но хотя этот список заведомо неточен, ошибки были допущены скорее в сторону преуменьшения числа специальностей, чем их искусственного раздувания. Очень вероятно, что существовал ряд специалистов по пошивке разных видов одежды. У меня в списке все они объединены одним термином «швец-портной». Деревянная домашняя утварь и посуда могли иметь несколько разрядов особых специалистов. То же самое нужно сказать и о ремесленниках, связанных с корабельным делом и с выделкой колес. Отдельные ремесленники могли изготовлять различные предметы ратного быта: стяги с навершиями, шатры, чепраки, портупеи и пояса, боевые трубы, сопели и бубны. Совершенно не учтено производство продуктов питания. Одним словом, при дальнейшем пересмотре этого списка он должен быть пополнен другими профессиями.

О расселении ремесленников в городах у нас очень мало данных, которые помогли бы определить социальную топографию домонгольского города. Упоминаются в источниках кузнечьи ворота, плотницкий ручей. Можно сказать одно: почти каждый городской дом, открываемый раскопками, является домом (а одновременно и мастерской) ремесленника. Рядом с домом иногда располагается скотный сарай (Новгород, изба кожевника-сапожника).

Связь мастеров города с сельским хозяйством не прослеживается, хотя для средневекового ремесла она и характерна. Частые находки жерновов нельзя считать признаком наличия земледелия, так как в то время, в связи с трудностью хранения муки, на рынок поступало только немолотое зерно.

Наиболее типичным для феодального города надо считать наличие у ремесленников огорода и домашнего скота.

До сих пор речь шла о ремесленниках, имевших свою мастерскую (или точнее обычную избу, приспособленную для ремесла), но наряду с ними были и ремесленники иного типа. Из них на первое место надо поставить плотников, артели которых нанимались по договору на ту или иную постройку. Вокруг больших каменных построек нередко возникал целый ремесленный городок: тут были и каменотесы, и кирпичные мастера, и резчики камня, и литейщики меди и свинца, и кузнецы различных специальностей. Бродячего ремесла в той форме, в какой оно существовало в Западной Европе, у нас, по-видимому, не было.

Совершенно не ясен вопрос о торговых помещениях у ремесленников. В XII–XIII вв. на городских торгах среди рядов могли быть и ремесленные ряды, столь характерные для XVI–XVII вв., но данных для такого утверждения у нас нет.

Определить форму обмена между ремесленником и заказчиком можно пока лишь предположительно. Наиболее вероятной надо считать такую, когда заказчик приходил к мастеру в его мастерскую («пришед к единому от кузнец») и здесь «творил с ним ряд», т. е. уславливался относительно стоимости работы, срока выполнения и иногда относительно материала, если работа выполнялась из материала заказчика, как это было в разобранном выше примере с Олимпием.

Большинство дорогих золотых вещей выполнено, вероятно, из материала заказчика. Некоторые виды ремесленных работ могли производиться на дому у заказчика (например, пошивка платья).

Часть ремесленников была связана с купцами типа коробейников, разносивших или развозивших их продукцию по всем русским землям. В таких случаях ремесленник превращался в товаропроизводителя и притом связанного со скупщиком. Таковы были мастера выемчатых эмалей, стеклянных браслетов и др. Отношения мастеров со скупщиками нам неясны, но какая-то денежная долговая зависимость ремесленников от ростовщического капитала монастырей, бояр и купцов несомненна. Об этом говорят городские восстания в Киеве и Новгороде (1113 и 1209 гг.), но какова была причина долгов — неясно. К займам у богатых горожан ремесленника могла принудить необходимость приобретения оборудования, покупка сырья, а также многочисленные стихийные бедствия.

Очень интересен вопрос о заработке ремесленников, но данных для его решения мало. Русская Правда сообщает о плате городникам и мостникам; в состав платы входят и деньги, и продукты. Городник, работавший с 4 лошадьми, получал поденную плату деньгами (1 куна) и продуктами (хлеб, пшено, солод и овес); на полученную куну он мог купить себе мяса, рыбы и питья. Кроме этой платы, составлявшей его прожиточный минимум, городник получал и сдельную плату деньгами: при закладке каждой городни 1 куну и по окончании ее — 1 ногату[986].

Крепостная городня — это высокий сруб из бревен размером 4×2 м (Вышгород, XI в.).

Куна и ногата — небольшие серебряные монеты: одна весом около 1 г, а другая — около 2,5 г.[987] На 50 кун или 20 ногат можно было купить вола или молодого жеребца. Расчет с мостником был несколько иной — отсутствует прокорм мостника («а есть, что можеть»); он получал только овес для коней, а плата давалась в зависимости от выработки, по норме 1 ногата за 10 погонных локтей моста[988].

Чернорабочие на стройках получали, согласно легенде о построении Ярославом церкви Георгия в Киеве, по 1 ногате в день. Такая плата считалась княжеской щедростью. В значительно лучшем положении находились привилегированные категории ремесленников вроде иконников, ювелиров, резчиков мрамора.

По данным Печерского патерика за мраморную доску уплатили 3 гривны серебра («… да тоя мастер возмет за свой труд»). 3 гривны серебра — это 591 г серебра, сумма для XI в. весьма солидная.

В некоторых случаях нам известна стоимость отдельных ремесленных изделий, достигающая порой крупных сумм. Примером указанной ценности вещи является крест Ефросиньи Полоцкой, сделанный мастером Лазарем Богшею в 1161 г. На кресте есть надпись «… кованье его, злото и серебро и каменье и женчюг в 100 гривен, а… 40 гривен». Перед цифрой 40 имеется досадный пропуск, вызванный порчей креста в этом месте.