В феврале 1965 г. Белый дом санкционировал кампанию бомбардировок не столько ради достижения конкретных военных целей, сколько для того, чтобы продемонстрировать решительность США. Позже Уильям Банди прокомментировал это так: «Политика делается и декларируется через действия. Именно этого и хотел президент»[623]. 8 марта Максвелл Тейлор отправил Джонсону из Сайгона телеграмму с настоятельной рекомендацией усилить бомбардировки: «К сожалению, на сегодняшний день вместо раскатов грома они [северовьетнамцы] услышали только несколько отдельных хлопков». Один пилот язвительно заметил: «Складывалось впечатление, будто мы пытались узнать, сколько тонн бомб можно сбросить на страну, не слишком мешая ей жить»[624]. Глава ЦРУ Джон Маккоун предупредил, что сдержанность США будет истолкована Ханоем как слабость. После того как кампания началась, интенсивность бомбардировок и перечень целей только росли, так что к 1968 г. на Северный Вьетнам было сброшено 643 000 тонн боеприпасов.

Однако за тот же период на Южный Вьетнам было обрушено 2,2 млн тонн боеприпасов: гибель мирного населения на дружественном Юге беспокоила руководство США куда меньше, чем на вражеском Севере. «Адское желе», как называли напалм, которым щедро поливали предположительно подконтрольные Вьетконгу территории на Юге, никогда не применялось над территорией ДРВ. Также отсутствовала ясность по поводу того, какие именно цели разрешены для бомбардировок, — эта тема вызывала все более раздраженные споры. В мае 1965 г. командир бомбардировочного авиакрыла выразил недоумение: «Что такое военная колонна? Сколько транспортных средств в ней должно быть? На какую дистанцию по дороге она должна растянуться? Означает ли это, что одиночное транспортное средство не является разрешенной целью?.. Как далеко от указанного шоссе нам разрешено отклоняться, если к нему примыкают проходимые для грузовиков вспомогательные дороги?»[625]

На раннем этапе кампании цели для воздушных ударов выбирались лично Линдоном Джонсоном. Обычно это происходило по вторникам за совместным ланчем с Макнамарой и Раском в Белом доме. Пока все ели, министр обороны набрасывал на бумаге совсем не гастрономическое меню. Президент одобрял одни цели и отклонял другие, исходя главным образом из их предполагаемой политической чувствительности и расстояния до Ханоя: в 1965–1966 гг. он не хотел неприятностей. Он распорядился ввести 50-километровую буферную зону вдоль границы с Китаем и вокруг крупных городов, в пределах которых бомбардировка была запрещена и каждая цель требовала отдельного согласования. Генерал-лейтенант Брюс Палмер утверждал, что «Джонсон продолжал заниматься выбором целей на протяжении большей части своего президентства»[626]. В интимной обстановке за обеденным столом эта ключевая троица могла разговаривать между собой совершенно откровенно, — до конца 1967 г. на этих встречах не присутствовали военные — но, поскольку решения никак не фиксировались, впоследствии нередко возникали разногласия по поводу того, о чем именно они договорились. В первые дни четыре пятых всех санкционированных целей составляли мосты, но массивный мост имени Поля Думера в Ханое Джонсон два года вычеркивал из списка. Самым надежным способом попасть бомбами в узкий мостовой пролет было серийное бомбометание по диагонали, но такая тактика была признана слишком опасной для гражданского населения, поэтому бомбы сбрасывались по линии перпендикулярно мосту, что приводило к высокой доле промахов.

От пилотов, двигающихся со скоростью почти 1000 км/час на высоте около километра, требовали отличать гражданские грузовики от военных и бомбить только последние. Ханойский велосипедный завод (велосипеды по-прежнему оставались важнейшим компонентом транспортной системы Северного Вьетнама) оставался нетронутым почти до конца войны. Чтобы успокоить наиболее щепетильных, в 1967–1968 гг. Госдепартамент иногда выпускал директивы по конкретной бомбовой нагрузке. Один из сотрудников госдепа, наблюдая за тем, как его босс спешит на очередную встречу в Белый дом, язвительно заметил: «Если бы вы подошли к нему и сказали, что знаете верный способ, как победить Вьетконг и уйти из Вьетнама, он бы раздраженно сказал, что ему некогда: им нужно срочно обсудить цели для бомбардировки на следующей неделе»[627].

Основными рабочими лошадками «Раскатов грома» были истребители-бомбардировщики, а не Stratofortress В-52, которые в этой кампании сделали всего 141 боевой вылет в районы непосредственно к северу от ДМЗ. Как и большинство самолетов палубной авиации ВМС, 600 истребителей F-4 Phantom и примерно столько же истребителей-бомбардировщиков F-105 Thunderchief ВВС США не были экипированы для всепогодных полетов. Таким образом, с конца весны, когда начинался сезон муссонных дождей и небо над Северным Вьетнамом бо́льшую часть времени было покрыто низкой облачностью, половина обозначенных для бомбардировок целей была недосягаема. Более того, эффективность северовьетнамских ПВО росла на глазах. В 1965 г. американцы потеряли над Севером 171 самолет; в следующем году — 280; в 1967 г. — 326. СССР поставил ДРВ большое количество зенитных орудий, истребители МиГ, а также наземные радиолокационные станции обнаружения. Буквально в течение месяца после отстранения от власти Хрущева — уже в ноябре 1964 г. — его преемник Леонид Брежнев санкционировал отправку ракет и пусковых установок С-75 (SAM-2 по классификации НАТО); два года спустя в ДРВ уже насчитывалось 200 ЗРК. Полковник Джек Бротон, заместитель командира 355-го тактического истребительного авиакрыла, назвал территорию ДРВ «адским пеклом с эпицентром в Ханое». Наконец, хотя точность бомбометания соответствовала существовавшим стандартам, использовавшиеся в то время обычные «свободнопадающие бомбы», в отличие от появившихся впоследствии боеприпасов с точным наведением, были довольно примитивным оружием.

Между мартом 1965 г. и июлем следующего года Вашингтон внес изменения в «Правила применения военной силы», чтобы позволить авиации США атаковать расширяющийся спектр целей над территорией Северного Вьетнама, хотя крупные города по-прежнему оставались неприкосновенными. Также было запрещено бомбить строящиеся позиции ЗРК: командир эскадрильи F-4 с авианосца Midway неоднократно пролетал над таким объектом, пока в конце концов тот не был введен в строй и его не сбили ракетой. Только после потери первого Phantom 24 июля 1965 г. Джонсон неохотно санкционировал удары по нескольким объектам: три дня спустя 54 Thunderchief атаковали два предполагаемых зенитно-ракетных кластера. Поскольку в соответствии с предвоенной тактической доктриной главную угрозу для самолетов представляли ракеты, а не зенитные орудия и истребители, Thunderchief приблизились к цели на высоте 150 м, ниже зоны поражения ракет, — и попали под шквальный зенитный огонь. Позиции ЗРК оказались хорошо защищенными приманками: северовьетнамские зенитчики устроили засаду на холмистой гряде вдоль Красной реки и сбили четыре Thunderchief. Впоследствии эта цепь возвышенностей получила название «Хребет Тадов», поскольку там нашли свою гибель немало американских самолетов. На обратном пути группа потеряла еще два Thunderchief, которые столкнулись в воздухе, и таким образом установила печальный рекорд по количеству потерянных самолетов за рейд. После этого американцы начали совершенствовать тактику: например, впереди ударной группы пускались «Дикие ласки», вооруженные противорадиолокационными ракетами Shrike, которые наводились по лучу радара и несли боеголовки с добавлением фосфора, чтобы следующие за «ласками» ударные самолеты могли нацеливаться по дыму.