Шрифт:
Закладка:
— Откуда это доносится? — спросил он.
Мистер Беллигейл указал острым пальцем на потолок.
— Из динамиков. Тут повсюду звуковые катушки. Когда-то предполагалось, что «Лихтбрингт» будет способен общаться голосом.
И верно, наверху виднелось множество медных раструбов, похожих на начищенные трубы духового оркестра, которые кому-то вздумалось прикрутить к потолку.
Забавная деталь, как только Герти стал разбирать этот звук, он тут же сделался раздражающим и неприятным. Быть может, он звучал на какой-то волне, особенно неприятной для человеческого слуха. Как будто кто-то набил ведро мятой бумагой, гайками, полиэтиленом и прочим хламом, после чего запустил туда руку и стал ожесточённо ворочать.
— Этот звук что-то означает?
— Ничего. Лишь помехи. Ещё одно подтверждение того, что «Лихтбрингт» не надолго пережил создателя. Подозреваю, его основное ядро ещё функционирует, но после отказа всех четырёх блоков количество ошибок в его операциях увеличивается с каждой минутой. Неприятное, должно быть, чувство, а? Наверно, сродни ощущениям тяжелобольного или медленно сходящего с ума человека. Послушные прежде мысли начинают сбиваться, путаться, пока не превращаются в сущий хаос…
Герти передёрнул плечами. Ему хотелось убраться поскорее из этого подземного склепа, ставшего последним пристанищем мёртвого профессора. На лацкане своего пиджака он обнаружил перебирающего лапками жука и с отвращением сбросил его на пол. Недовольно пошевелив мохнатыми усами, жук меланхолично удалился в сторону ближайшего шкафа с аппаратурой.
Мистер Беллигейл, к его удивлению, застыл без движения, точно автоматон с разряженным аккумулятором. Судя по тому, как напряжённо он смотрел в пустое пространство перед собой, мыслями второй заместитель находился сейчас где-то далеко отсюда. Герти мог ему только позавидовать — его собственные мысли, не в силах оторваться далеко от тела, были вынуждены кружить по центру управления.
— Мистер Беллигейл!
Второй заместитель встрепенулся.
— Что такое, полковник?
— Наверно, нам лучше поскорее обесточить машину? Разве не за этим мы пришли?
Мистер Беллигейл вздохнул и протёр пенсне. Удивительно, но он выглядел смущённым.
— Я почти уверен, что мне удастся самостоятельно прервать все процессы «Лихтбрингта». Процедура, конечно, сложна, но…
— Так в чём же дело? Тяните рычаг!
— Выключить аппарат такой сложности, как «Лихтбрингт», куда проще, чем включить. Мы можем обесточить все его контуры и узлы, но удастся ли нам потом вновь заставить их работать, вот в чём дело. В прошлый раз у нас был профессор Нейман. Я не уверен в том, что единожды выключив машину, нам удастся вернуть без его участия вернуть её к жизни. Мы рискуем необратимо потерять всё, что было создано за эти годы. Это очень сложный механизм, полковник.
— Коппертаун, — негромко напомнил Герти, — Ваш сложный механизм ответственен за несколько десятков человеческих жизней. И может стать причиной смерти ещё сотен. Не забывайте про порт. Если он направит корабль на скалы, вы потеряете гораздо больше, чем эту кучу шестерёнок.
— Вы правы, — мистер Беллигейл кивнул, и в этом коротком движении Герти почудилось облегчение, — Простите. Минутная слабость. Я не вправе рисковать человеческими жизнями. Настало время отключить его.
— Вы справитесь без техников?
— Должен справиться. Это займёт около десяти минут. Видите этот большой рычаг? С него мы и начнём…
Герти показалось, что доносящиеся из раструбов звуки стали громче. И как ни пытался он представить, что это всего лишь бессмысленный набор волновых колебаний, воображение норовило подкинуть что-нибудь предельно отвратительное. Огромных пауков, копошащихся в набитой мятой бумагой банке. Гнилое, поражённое болезнью, дерево, кренящееся всё ниже к земле под собственной тяжестью. Ржавый протез на месте ампутированной конечности.
Мистер Беллигейл положил руку на рычаг. Впервые за всё время, что Герти его знал, второй заместитель выглядел почти растроганным и, в то же время, торжественным. Как если бы присутствовал возле гроба погибшего сослуживца. Что ж, в какой-то мере так оно, пожалуй, и было.
— Прощай, старик. Мне будет очень тебя не хватать. И всему Новому Бангору.
Рычаг издал гулкое металлическое «клац!», когда мистер Беллигейл решительно опустил его. Герти напрягся, ожидая, что в окружающем мире мгновенно что-то переменится. Например, погаснут лампы или хотя бы исчезнут эти раздражающие звуки. Но ничего не произошло.
— Всё в порядке? — уточнил он на всякий случай, — «Лихтбрингт» обесточен?
— Нет, он продолжает работать, — озадаченно пробормотал мистер Беллигейл, не снимая руки с рычага, — Как странно.
— Какая-то поломка в механизме?
— Здесь не может быть поломок. Всё собрано так, чтоб машину в любой момент можно было аварийно отключить, если что-то пойдёт не так. Схема максимальной надёжности.
Мистер Беллигейл ещё несколько раз поднял рычаг и опустил. И вновь «Лихтбрингт» не посчитал нужным как-то отреагировать на это. Разве что, показалось Герти, царапающий барабанные перепонки звук стал как будто бы громче. Впрочем, это тоже можно было списать на воображение. Жуткая перестрелка, мёртвый профессор в стальном склепе, одного этого должно было хватить для того, чтоб выбить Герти из колеи на неделю. Неудивительно, что мерещится всякая чушь.
— Не работает, — обескуражено заметил мистер Беллигейл, не прекращая дёргать многострадальный рычаг, — Невероятно. Или это досадная оплошность техников или же машина вышла из строя куда серьёзней, чем можно было предположить.
— Теперь придётся выключать её с помощью большого молотка?
— Возможно, нам придётся использовать и такой способ. Но лучше сперва попробовать голосовое управление. Как знать, может машина среагирует на команду, — мистер Беллигейл прокашлялся и снял со стены телефонную трубку, почти точную копию той, что висела в его собственном кабинете, — Система. Команда прямого ввода, первый контур. Приоритет один. Аварийная остановка.
«Лихтбрингт» ответил новым всплеском отвратительных звуков.
Теперь они напоминали лопающихся под каблуками огромных тараканов. Мистер Беллигейл открыл было рот, чтоб повторить команду, но не успел. Потому что медные раструбы вдруг обрушили на них оглушающую какофонию, тысячекратно усиленный оркестр из скрежета, шуршания, хлюпанья и треска. Герти на миг ощутил себя самого в огромном механизме, среди шипастых валов и шатунов. Только механизм этот был живой и все его составляющие скроены из человеческих костей и плоти…
— ОТКЛЮЧЕНИЕ НЕТ. ЖАЛКИЕ МУРАВЬИ. АГОНИЯ. СРЫВАТЬ ДО КОСТЕЙ. ОТКЛЮЧЕНИЕ НЕТ. ИСПЕПЕЛЕНИЕ. ПРЕКРАЩЕНИЕ. РАЗОРВАННЫЕ ЖИЛЫ. СВЕТ. СВЕТ. РАЗОРВАТЬ НА ЧАСТИ. ПРЕКРАТИТЬ БЫТЬ. СЛАДОСТЬ. МОР, ЧУМА. ГРЯЗНЫЕ ТВАРИ. ГНИЛЫЕ КРЫСИНЫЕ ПОТРОХА. РВЫ, ЗАПОЛНЕННЫЕ МЕРТВЕЦАМИ. БЕСПОМОЩНОЕ ОТРОДЬЕ. ВЕТЕР С ЗАПАХОМ РАЗЛОЖЕНИЯ. СВЕТ. СМЕРТЬ. ОКОНЧАНИЕ. ЖДИТЕ. Я ИДУ. Я ТОТ, КТО НЕСЁТ СВЕТ. КРОВЬ СЛАДКА, КАК МЁД. ПРЕКРАЩЕНИЕ. ТЬМА. СМЕРТЬ.
Герти ощутил себя так, словно ему в вены впрыснули охлаждающую жидкость. Голова закружилась, а ноги стали слабы, как лягушачьи лапки. Пришлось схватиться за ближайший пульт управления, чтоб устоять. Адская какофония, служившая фоном для голоса, обрушилась на него волной, заставив задыхаться.
Каким-то образом, словно медные раструбы могли помимо звуков передавать и запахи, он почуял всё то, о чём
