особенности свидетельских показаний, получили общемировое признание уже к 1910-м гг. К сожалению, специальный прокурор Муги обо всех изложенных выше деталях вряд ли был осведомлён. Если бы в его голове копошились хоть какие-то сомнения в правдивости того, что рассказывал Ханна-младший, мы бы не видели той совершенно бездумной и безответственной [во всех отношениях] активности, что демонстрировало следствие, под чутким руководством специального прокурора. Тот явно не понимал, какой осторожности требует оценка показаний Ханны-младшего и как важно критично относиться ко всему, что рассказывает мальчик.

Другой фундаментальной ошибкой, неоднократно допущенной специальным прокурором, следует признать его горячее стремление делиться с прессой новостями проводимого расследования. Муги явно был одержим жаждой прославиться, он шага не мог ступить, чтобы не рассказать газетчикам, как грамотно он работает и какой огромный успех неминуемо последует в ближайшее время. Именно по этой причине он постоянно попадал впросак, но по этому поводу не особенно переживал и в скором времени повторял ошибку снова. Эти скачки на граблях выглядели со стороны, конечно же, весьма забавно, но делу вредили неимоверно.

Поведение спецпрокурора Муги навечно осталось в истории ярким примером того, как должностному лицу не следует действовать при расследовании сложных преступлений.

Случившееся с маленьким мальчиком так и осталось загадкой, зло не понесло наказания, а горе родителей так и не получило долгожданного утешения. Горько, конечно же, но такова жизнь человеческая — не всё и не всегда происходит так, как требуют наше чувство справедливости и законы детективного жанра.