– Но это же само собой разумеется! Бросается в глаза при первом же взгляде. Дама молода, красива, не рискуя ошибиться скажу – очень, очень красива. Вам так не кажется? Ах, кажется. Прекрасно. То есть, у нее есть все, что нужно для счастья. Но тем не менее она недавно плакала, была очень сильно расстроена. Не собой. И, надеюсь, не вами? Нет? Очень хорошо. А то я вам не позавидовал бы. Да, мой вывод: даму расстроил, вывел из себя, сильно огорчил некто третий. Не понимаю, как это вы ухитряетесь не видеть, что она оскорблена до глубины души! Что ее дальнейшая жизнь может оказаться нормальной лишь при одном условии: оскорбитель понесет заслуженное наказание. Кто-то должен сурово покарать его. И дама знает, кто готов сделать это. Быть может, даже именно вы и подсказали ей такое, скажу с уверенностью, наиболее и единственно правильное решение: обратиться к нам. Мы, мадам и мой друг, готовы к защите справедливости, к поддержке оскорбленных и униженных, к наказанию порока каждый день, каждый час, каждую минуту. Нам достаточно информации о его внешности и адресе, имя тоже не помешает. Ну а что касается уровня воздаяния – тут мы располагаем широчайшей палитрой возможностей, я не случайно сказал «палитрой», потому что наши люди – не просто исполнители, это подлинные художники своего дела. Вы ведь понимаете: человека можно убить мгновенно, однако позвольте спросить: разве это достойная кара? Но можно убивать его и полчаса, и час, можно и сутки – все это время поддерживая его в полном сознании и не скрывая от него, за что именно постигает его такая кара. Клянусь, в такие часы ангелы на небесах смеются и рукоплещут торжествующей справедливости!..

Нет, тут не запруда нужна, тут впору возводить плотину! Такая мысль возникла у меня. И я бестактно перебил его:

– Какова ваша такса, если позволите?

– Я ведь уже сказал: в зависимости от уровня исполнения. Согласитесь, что забить гвоздь – одно, а написать, скажем, натюрморт – совершенно иная работа.

– Сколько же стоит ударить гвоздю по шляпке?

– Это почти даром. Но я не могу поверить, чтобы такая прелестная дама ограничилась подобным примитивом. Но если вы настаиваете… В сальтах – три тысячи.

– Благодарю вас. Но нам это не по средствам.

– Простите, а почему, собственно, вы делаете заявления от лица дамы, когда она и сама здесь присутствует? Вы ее адвокат? Менеджер? Кто вы ей?

– Жених.

– О, мое почтение. Я понимаю: предстоят немалые расходы… Позвольте уже сейчас пожелать вам счастья… Но подумайте: не будет ли это прекрасное торжество бракосочетания, эта в полном смысле слова бочка меда непоправимо испорчена той ложкой дегтя, какая неизбежно в ней окажется? Да и только ли ложкой! Само сознание того, что в мгновения вашего торжества некий негодяй, оскорбитель, быть может, даже – мои извинения, мадам, – насильник – это всего лишь предположение, разумеется, – это существо, не имеющее права оставаться в живых, не только все еще будет существовать, но, быть может, даже окажется где-то в непосредственной близости от вас, и его гнусная усмешка в самый торжественный миг…

– Я ведь уже сказал: мы не располагаем средствами, какие могли бы…

– Конечно. Это бывает со всеми, раньше или позже. Но согласитесь, что… О! Идея! Выход найден!

– Да?

– Разумеется! Сделаем вот как. Тут неподалеку располагаются люди, которые с большим удовольствием ссудят вас деньгами, ради столь прекрасной цели – за очень умеренный процент, я бы сказал даже – за ничтожный. Обеспечение кредита будет самым небольшим… Вы, друзья мои, убьете сразу двух зайцев.

– А не получится ли так, что зайцы убьют нас?

– Не могу представить себе такой возможности. Что может угрожать вам? Затруднения с возвратом кредита? Да перестаньте! Ваша чудесная невеста сможет заработать куда больше и достаточно быстро, поверьте мне. Я сам мог бы помочь ей устроиться на прекрасное место!

– Работа – горизонтальная? – не удержался я, почувствовав, как напряглась Елизавета.

– Простите, что? Ах, я понял. Гм… Господа, мы же с вами – люди сегодняшнего дня и, я надеюсь, свободны от большинства предрассудков замшелого прошлого! Дело есть дело, согласитесь, и ради него каждому из нас приходится порой идти на маленькие жертвы, тем более не физического, а всего лишь морального порядка.

И тут я услышал – и не поверил ушам своим, – как Лиза пробормотала, едва слышно, сама себе:

– Это могло бы быть интересно…

Я предпочел сделать вид, что сказанное не донеслось до меня. Хотя…

– Знаете, – сказал я, улыбнувшись нашему собеседнику, – вы нас, пожалуй, убедили. Сейчас мы договоримся об организации нашего бракосочетания и немедленно после этого вернемся к вам. Да, кстати, не покажете ли кратчайший путь к тем, кто занимается брачными проблемами?

– Поверьте, я просто счастлив, столкнувшись с таким здравомыслием. А те, кто вам нужен, не очень далеко отсюда. Вы идете по этой вот бывшей аллее, там дальше видите – три дерева треугольником? Поворачиваете налево, и мимо них вам никак не пройти.

– Мы крайне вам признательны…

– О, не за что, рад был оказать услугу. Но не задерживайтесь там надолго, я буду ждать вас с нетерпением. А впрочем – будет лучше, если я провожу вас туда. Понимаете, меня там знают, мы все тут друг друга знаем.

– Это было бы прекрасно. – На этот раз в разговор уже открыто включилась Елизавета.

– Итак, следуйте за мною, господа.

…В брачном агентстве (или как еще его следовало называть) все сладилось неожиданно быстро и успешно.

Правда, поняли нас там не сразу. Если Лизу с первого взгляда, сразу и безоговорочно, признали невестой, то я, видимо, по здешним представлениям никак не тянул на жениха, и сваты поняли проблему как необходимость подобрать для претендентки такого супруга, какой соответствовал бы ее уровню. Пожалуй (так подумал я), Лизе следовало прийти сюда в том вечернем наряде, который показался нам слишком уж вызывающим для этой обстановки. Тогда представление о том, чего она заслуживала, было бы единым, а сейчас, похоже, у специалистов возникли противоречия, потому что ее природные достоинства в немалой мере смазывались тем более чем скромным туалетом, который мы для нее подобрали в убежище. Полемика, какую они вели между собой яростным шепотом, продолжалась несколько минут, но в конце концов сторонники красоты одержали верх, и Елизавете были предложены альбомы с изображениями кандидатов в женихи. А пока она загружала и критически разглядывала возникавшие кадры (игра тут велась честно, каждый претендент предъявлялся не только при полном параде, но