И мы приступаем. И начинается великая и древняя игра:

________________________________________________________

Губы тают на губах

Руки ищут руки

И тела сплелись впотьмах

Не хотят разлуки

Рыжий локон пал на плечи

Прикрывая грудь

На столе погасли свечи

Оттеняя суть

И глаза глядят в глаза

Ждут, надеются и верят

Изумрудная слеза

Чувства так горят

И сжигают нас дотла

Чтобы после возродиться

Ты хорошая, смогла

Этого добиться

Смог и я, и вот мы вместе

Здесь, сейчас и будет все

На двоих нам лет не двести

И оно то хорошо

Чувства вот, сейчас взорвутся

И снесут преграды

И эмоции прорвутся

Мы тому то рады

Вот и все, все взорвалось

Мир рассыпался в осколки

Нас тут нет, вот счастье тут прошлось

Ну а мы...мы выплываем потихоньку

Вот, мы тут, опять и вместе

Привкус крови на губах

Я обнял тебя...мы вместе

Мы забудем о делах

И рука в руке лежит

Рыжий локон лег на плечи

Город спит и ты поспи

Так сбываются мечты.

___________________________________________________________

Примечание автора: Романтическая сцена была нужна, но категорически не хотела писаться, сопротивлялась, отбивалась ногами. И неожиданно вместо нее написалось стихотворение на ту же тему.

Извините если что не так, но стихи они такие, самовольные. Пишутся когда хотят и где хотят. И ничего с этим не поделать.

__________________________________________________________

И мы очнулись, лежим обнявшись и понимаем, что пора. Жалко, но пора. Режим однако, он и в Мексике режим.

Я ее обнимаю и целую,а она говорит:

— Что, пора?—

— Да, милая, пора—

И начинаем собираться.

Провожаю ее до места обитания, целую на прощание и обратно.

А завтра уже начинается подготовка к важнейшему матчу. Нас ждет Бельгия.

Глава 35 Одна восьмая финала - мы меняем историю?

14.06.86

суббота

Ирапуато, Мексика

— Стабильность, признак мастерства — Думал я, привычно летя по гравийной дорожке парка в нашем, уже почти родном Ирапуато — Да, сколько мы уже здесь? Недели две или даже больше. Привыкаешь конечно. Да и вообще Мексика страна колоритная, не сильного много конечно мы видим, все — таки режим. Но тем не менее. И фрукты, прям как у нас в Баку. Другие, конечно, но то же изобилие.

А народ то дорвался, до дешевого, и почти бесплатного. И объедаться. Чуть не попали на неприятности, хорошо я с нашими бакинцами успел остановить ребят. Особенно Игоря Беланова и Рената Дасаева. А то они так на клубнику напали, как будто вообще не видели.

Ладно Ринат, теоретически понимаю, сколько лет в Москве, там наверно проблемы с фруктами? А Игорь то, с чего? Он же одессит вроде и из Одессы всего пару лет как в Киев перебрался. Неужто так соскучился за фруктами, как говорят в Одессе? Думаю, когда в Одессе жил, явно недостатка в клубнике не испытывал. Юг все-таки.

Нас то с Добровольским на это не купишь, мы привычные, да и Панчик с Жидковым, уже привыкли, тоже особо ажиотажа не проявили. Не понимаю. Но хорошо, что успел остановить.—

И бегу дальше, как всегда, не один. Народ бежит, много кто бежит. Спортсмены, артисты, конторцы тоже бегают. Но им положено. Как мне когда-то отец рассказывал, был у него друг из конторских, так тот регулярно, не то что бегал,а и с парашютом прыгал, и по лесам мотался. Подготовка такая.

Он вообще оригинал был, отец опять же рассказывал, как с женой поругается, в среднем раз в пару месяцев. Та уходит с детьми к матери, а он немного грустит, с коньком понятно. И мух отстреливает в квартире из табельного пистолета. Такой вот конторец, они вообще народ своеобразный, но с ними лучше дружить, пользы много приносят.

И бегу дальше, о и знакомая фигурка, со знакомой гривой рыжих волос. Догоняю и привычно подхватываю на руки. Поцелуи, объятия. А мне нетрудно пробежаться десяток другой метров с сорока пятью килограммами прелести на руках. Разве это не романтика?

Не ужели романтика это только нюханье ромашек и танцы на пионерском расстоянии? Не , не для меня такая романтика. У меня романтика, это изумрудные глаза глядящие на тебя с любовью, губы манящие поцелуями, волосы, просящиеся в ладони. И прелесть, которая у меня сейчас на руках. Вот это и есть романтика, ну для меня по крайней мере. Ну, у каждого свое и каждому свое.

— Привет. Милая — Говорю я на бегу

А она привычно прижимается, улыбается, заглядывая мне в глаза и отвечает:

— Привет, Даня—

— Как спала, любимая? — Спрашиваю я, понимая насколько это бредово выглядит, спрашивать подобное на бегу, еще и таща на себе заметный все же вес. А и ладно, я так хочу.

И слышу в ответ, произносимое с улыбкой

— Не плохо, но с тобой было бы лучше—

И тепло разливается по сердцу. В такие моменты понимаешь, что играешь не за абстрактные страну, долг, веру, людей, а за таких вот близких рыжих девчонок. За дорогих тебе людей и тогда все получается. И в войну сражаются не за страну, и не за правителей, а вот именно за тех своих, которые тебя ждут и верят в твою победу. И я вот тоже сражаюсь и умираю на поле именно за них. Это явления одного порядка. И что с того что у меня их три? А хоть десять, если я их люблю, и они меня любят, то какая разница сколько их?

— Будет время, проснемся вместе — Отвечаю я , а она млеет в моих объятиях. Но я все-таки ставлю ее на дорожку, целую и убегаю. Тренировка.

— Хотя с другой стороны, Лобановский же киевлян вроде гоняет с утяжелителями. Может предложить ему такую методику тренировок?

А что вручить каждому по его жене или подруге и вперед. И пусть попробует, уронит. Ему сразу с двух сторон прилетит. И от тренеров и от жены. Глядишь, все так забегают, что за нами ни кто не угонится. Не думаю, не стоит, мне потом ребята темную устроят, а оно мне надо? Нет, конечно нет — И с этими