в августе 1850 года. Страсти воспламенились до такой степени, что многие в толпе просили передать тем, кто находился рядом с Кавуром, что отказ в просьбе умиравшему будет воспринят как объявление иерархами церкви войны народу и сигнал к действию.

Однако отец Джакомо без лишних слов и проволочек появился в доме Кавура. Увидев просветление дяди, графиня Альфьери сообщила, что пришел священник. Кавур попросил впустить отца Джакомо в комнату и оставить их наедине. Через некоторое время монах вышел из комнаты, а Кавур сказал Фарини, что «получил отпущение грехов… и хочет, чтобы народ Турина знал: я умираю, как хороший христианин. Я спокоен. Я никогда никому не причинил вреда»[589].

Как выяснилось, отец Джакомо ненадолго покинул здание. Он вскоре вернулся, чтобы провести обряд помазанья. К этому времени многие на улице уже зажгли свечи, и образовался живой коридор, чтобы священник мог свободно входить и выходить из палаццо Кавура.

В девять вечера в доме появился Виктор Эммануил II. Он зашел с черного входа, чтобы не привлекать внимание толпы. Узнав, что в помещениях находится король, Кавур с трудом сел, чтобы приветствовать монарха. В ходе разговора Кавур пытался говорить о проблемах Италии, уделяя особое внимание нуждам южан. Он считал, что люди там были испорчены не по своей вине, а из-за правления негодяев. Но плохое, по мнению Кавура, должно быть очищено. Король был настолько потрясен и тронут, что в ходе всего разговора не выпускал руку первого министра из своих рук. Выйдя из комнаты, Виктор Эммануил II стал умолять своего личного врача, доктора Рибери, сделать все возможное, чтобы спасти больного. Кавур, увидев королевского лекаря, с усмешкой произнес, что доктор уже опоздал, поскольку он до сих пор был недостаточно болен, чтобы быть достойным того.

И это оказалось правдой, так как любые действия медиков уже не оказывали никакого благотворного влияния на состояние пациента. Графиня Альфьери всю ночь провела рядом с постелью дяди. Кавур смог поесть немного мясного бульона и выпить стакан красного вина. Он продолжал постоянно говорить о проблемах Италии, текущей политике, об обустройстве юга страны, Пруссии, начавшейся гражданской войне в США. Под утро его голос стал стихать, а тело начал бить озноб. Приложили горчичники, но Кавур вскоре попросил их убрать. Пульс участился, говорить стало совсем трудно. Кавур поцеловал племянницу и нежно попрощался с братом Густаво. Около пяти утра появился отец Джакомо, и Кавур, узнав его, схватил за руку и еле слышно пробормотал: «Frate, frate, libera Chiesa in libero Stato[590]»[591]. В течение часа он еще боролся за жизнь, а племянница постоянно смачивала его потрескавшиеся губы. Последними слова умирающего, которые удалось расслышать, стали: «L'Italia è fatta — tutto è salvo[592]»[593]. В шесть часов сорок пять минут Кавур, дважды слабо кашлянув, испустил дух. Календарь показывал — четверг, 6 июня 1861 года.

* * *

В исторической летописи Италии и Европы летний день 6 июня 1861 года навсегда связан со смертью Кавура, человека, который своим интеллектом, силой воли и упорством сотворил чудо — создал новую великую державу на современной карте континента. Но отчего он умер? Этот вопрос до сих пор не имеет однозначного ответа. Газеты тех дней много писали о неизвестной болезни. Широкое хождение получил слух, что глава правительства Италии стал жертвой удавшегося покушения, якобы он был отравлен. Наиболее популярной версией в этой парадигме стал сюжет о том, что заказчиком этого злодеяния был Наполеон III, а исполнителем — любовница Кавура, Бьянка Ронзани, польстившаяся на деньги.

Однако большинство современников и последовавших исследователей жизни Кавура склоняются к тому, что его смерть была вызвана тяжелой болезнью (или болезнями). Один из наиболее авторитетных специалистов, Денис Мак Смит, утверждает, что помимо подагры, от которой также страдали отец и родной брат Кавура, головных и желудочных болей, у Кавура, «вероятно, была малярия»[594], подхваченная на рисовых полях в Лери.

Смит также приводит мнение лечащих врачей и ближайшего окружения. Так, Росси полагал, что это лихорадка. Рибери диагностировал болезнь Кавура как «воспаление в основании мозга, вызванное высоким кровяным давлением и наследственной предрасположенностью к подагре, усугубленное приступами психического перенапряжения»[595]. Фарини, врач по образованию, склонялся к мнению, что это малярия. Ланца, который также был практикующим врачом, говорил о брюшном тифе. Ромео придерживается мнения, что у Кавура много лет наблюдалась «малярийная инфекция, которой он заразился на рисовых полях Лери», но в майские дни 1861 года к этому добавилась «бредовая лихорадка, усугубленная изнуряющей работой, эмоциональными переживаниями, вызванными столкновением с Гарибальди полуторамесячной давности, и подагрой»[596]. Хердер пишет, что в момент смерти Кавура сообщалось о лихорадке, как основной причине летального исхода. Однако, продолжает британский историк, «с точки зрения медицинской науки ХХ века, мы можем предположить, что он, вероятно, умер от малярии, заразившись на рисовых полях Лери»[597]. Холт утверждает, что Кавур «умер от кровоизлияния в мозг»[598].

Суммируя все точки зрения, позволим себе сказать, что смерть Кавура, скорее всего, вызвана комплексом факторов — это ряд тяжелых хронических заболеваний, усугубленных сильным психологическим стрессом и физическим переутомлением. Малярия, которую Кавур, вероятно, подхватил в Лери, скорее всего, стала дополнением ко всем означенным проблемам организма и последней каплей, приведшей к фатальному результату.

* * *

Итак, утро 6 июня 1861 года, Турин. Палаццо Кавура. За последними минутами жизни хозяина дома, помимо близких, наблюдали также и несколько убитых горем министров. Смерть главы кабинета министров Италии вызвала сильнейшие эмоции, но было решено срочно собрать заседание правительства, что и произошло через два часа. Постановили не подавать в отставку до тех пор, пока король не примет решения о новом главе правительства (им стал Рикасоли).

Тем временем новость об ужасном событии быстро распространялась по городу. Народ непрерывным потоком начал стекаться к дому Кавура. Собралась огромная толпа. Многие жители Турина продолжали думать, что произошла чудовищная ошибка и Кавур, кого они часто встречали на улицах города и слышали в парламентских баталиях, опять появится. Но все было тщетно, Кавур действительно покинул этот мир…

Турин погрузился в траур. Опустевшие общественные места, отсутствие карет и экипажей на улицах, закрытые магазины и театры. В половине второго дня Раттацци сообщил членам палаты депутатов о смерти Кавура и назвал ее национальной катастрофой. Никто уже не сдерживал эмоции, многие плакали. Аналогичное сообщение было сделано в Сенате. На три дня заседания парламента были остановлены.

По согласованию с Виктором Эммануилом II было решено объявить по всему королевству 20-дневный траур.