Шрифт:
Закладка:
— Виросса, если чего… сподмогнет. Но вздумаешь сестру обижать, я тебе морду набью. Может, ты и император, но я тоже тут не… не просто так, — вовремя осекся рыжий. — Как-никак государь всея Вироссы…
— Вы не особо на портрет похожи, — посол Ладхема прищурился. — Стало быть, я могу написать государю, что…
— Пишите, — милостиво дозволил государь всея Вироссы, поскребывая ободранную коленку. — И пусть там займутся… договорами и чего еще надо. За приданое сойдет десяток кораблей…
— Помилуйте…
— Не-а, не могу. Я ж таки пусть и никакущий, но государь, и о благе государственном думать должен. А корабли у Ладхема хорошие. Но могу и мастерами взять, если верфи поставить поможете. У нас выход-то больше на север, там своя специфика.
Дальше я как-то и не слушала особо.
Эпилог. Куда ж без свадьбы
День выдался на диво ясным. Море и то притихло, разве что играло с солнечным светом, отражая его. И люди, прикрывая глаза, отворачивались, не способные вынести этого блеска.
— Ну чего там? — женщина в темном платье привставала на цыпочки.
— Да пока ничего, небось, еще из Замку не выехали… а тебе все не спалось!
— Так понятно-то, кто спит, тот ничего и не увидит!
— А то ты увидишь… и было бы чего глядеть… женятся? Ну пускай себе и женятся… нам-то чего? — мужчина попытался стряхнуть цепкие пальчики, но женщина только сильнее сдавила руку. И поглядела с укоризной, а еще ожиданием, которое заставило замереть. — От… женятся… на мою голову…
Пробурчал мужчина.
— На принцессах-то! — отозвался кто-то.
Ждать было немного скучно.
— Ага… оно ж так и положено! Спас принцессу — женись.
— В жизни никого спасать не полезу… и вообще…
— На «вообще» у одной там дракон имеется!
— Говорят…
— Всамделишний! Сам видел, когда пришли…
— Так они ночью возвернулись, что ты там видеть мог?
— А то и видел! Дракона! Он огроменный. Крылья как раскрыл, так разом полнеба и нетушки. Я прям протрезвел со страху-то! А там и корабли, и…
— Едут! — нервный мальчишеский голос понесся над толпой. — Едут!
Ехали.
— Ишь, красота-то какая… — всплакнула пухлая особа, ткнув локтем столь же пухлого мужчину. — А помнишь, как мы с тобою… и еще фата за гвоздь зацепилась, а твоя маменька все причитала, что примета больно дурная, жизни не будет…
— И права же ж оказалась… — тихо произнес мужчина, за что и получил кулачком в бок. — Да ты погляди! Он какая красавица…
— Где?
— Да на коне!
— Степнячка то, — со знанием дела сказал кто-то.
— А чего волос светлый?
— Дочка кагана… он принцессу умыкнул.
— Какую?
— Да кто ж его знает? Может, ладхемскую, может, виросскую, может, еще какую. Мало ли их на свете. Она и родила, стало быть. А потом померла. С тоски. Каган дочку взаперти держал, чтоб не умыкнули, пока наш-то не посватался…
— Так он…
— Не, вон, поглянь, рядом на коне. Энто и есть жених.
— Страшенный какой…
— С лица воды не пить. Зато его наш-то жаловал, и землями, и званием. Луга вон отдал, которые по том берегу пойдут. Для табунов.
— Кони у них знатные, но то степные, а у нас сживуться ли…
— Куда им деваться?
Степняки сияли золотом. И кони, и люди были убраны одинаково богато. За ними торжественным строем ступали островитяне, выделявшиеся не столько богатством, сколько мощью.
— От это мужики-то…
— Седые.
— И что? Зато он, поглянь… такой прижмет, ажно кости захрутстят…
— Так в замок иди.
— Чегой-то?
— Не слыхала? Наши бают, что остаются оне вроде бы как. Охраною. А охранять будут Замок. Так что поспешай, а то много таких… до мужика охочих. Милка вон еще когда побегла наниматься.
— А ты молчала?!
— А я чего? Я мужняя жена, мне только и можно, что поглядеть… ишь ты, а это кто выряженны?
— Ладхемцы. У них ажно две. Вон та, видишь, идет за виросского государя.
— Это рыжий такой?
— Ага.
— Чего ж они рыжего-то в государи?
— Может, другого не нашлося… я ж откедова знаю. Да и не дури голову! Каким уродился, такого править и взпёрли. А ты мне тут… ты лучше на вторую поглянь! Ксандра окрутила!
— Что-то он не больно-то радостный с рожи-то.
— А тебе бы радостно было, когда б так? Живешь себе, живешь лет триста, а потом раз и женят.
— Бедная девочка…
— Чегой-то бедная? Принцесса же…
— За мертвяка замуж…
— Так он когда мертвяком был? Она ж его и оживила. И женила.
— Бедный… а с виду приличная принцесса… откуда такая жестокость?
— Тише вы, балаболки. А не то пропустите… вона, и наши-то… а не, это энтот… из рыцарей.
— Тоже?
— Что «тоже»? Не, он живой же ж был. Поехал подвиги совершать.
— Досовершался на свою голову…
— От не скажи. Корону видишь? Кума моя баила, что слыхала, будто бы теперь он не просто так — а ампиратор!
— Чего?
— Король. Вроде как.
— Так ты и говори!
— Я и говорю!
— А на ком это он женится…
— Виросска. Ишь, шуба какая… а у меня и пальтецо уж старое, на дырах…
— Какое старое? Всего-то пять годочков как купили!
— Целых пять! А ей, небось, шубу вон кажный год справляют…
— Сказала, это же ж принцесса!
— Вот… ты меня не любишь, держишь в черном теле и ничегошеньки… говорила мне матушка, не ходи за него. А я не послушала на свою-то голову…
— Ну вот опять завелась! Купим мы тебе… ну купим шубу… честное слово!
— А наша-то лучше всех!
— А чего в белом-то?
— Вестимо, траур. Была вольною девицей, а тепериче все… конец девичеству. Станет мужнею женою…
— Ты-то чего подвывать начала…
— От эмоциев. Очень уж мне жалко…
— Кого?
— Да всех… молодые такие, а уже женятся…
Что сказать. Свадьбу свою я представляла немного иначе, но… но белое платье отстояла. Точнее отыскала в гардеробной замка что-то, пусть даже не совсем белое, скорее уж цвета топленого молока. Подшивали быстро.
Подшивали.
Ушивали.
Украшали.
И…
— Не ерзай, — тихо сказал Ричард. — А то свалишься. Что не так?
— Чешется, — пожаловалась я, замерев. С этой черной скотины, которая взяла и нашлась там, на побережье, станется меня скинуть. Исключительно из вредности. Он до сих пор фыркает и делает вид, что не знаком.
А кто, между прочим, спалил ту злобную тварюгу, похожую на пучок оживших веревок, что едва не опутала
