Да, понимаю.

– Филатова, какая же ты мразь.

Мои глаза лезут на лоб. Это я еще и мразь?

– Ты ничего не перепутал? Нет? Я еще и мразь после того, как скрываю правду ото всех? Да я могла рассказать твоему отцу всю правду. Хочешь? Я расскажу.

Рука Сотникова перемещается на мою шею и сжимает ее.

– Только попробуй, сука.

Его рука сильнее сжимает мою шею, и я будто задыхаюсь. Мне просто не хватает воздуха.

– Если ты хоть еще один раз, скажешь ему что-то плохое обо мне, – Ян убирает руку от горла, и я начинаю жадно хватать воздух. Другую руку он кладет на мой живот. – то останешься без этого. И даже если ты вздумаешь сбежать, я все равно тебя найду.

Сотников немного надавливает на живот, но я сразу же скидываю его руку.

Больше всего на свете я боюсь, что он навредит ребенку. Остальное неважно.

Я делаю два шага назад и со страхом смотрю Яну в глаза. Там нет конца ненависти. Она бесконечна. Так же как, и моя.

У меня только один вопрос к нему: в чем я виновата, если это он меня изнасиловал? Как будто это я затащила его в постель.

Во всем этом виноват только Ян. Никто другой. Но видимо он не умеет признавать свои ошибки.

Первый раз в жизни я чувствую такой страх. Я боюсь не за себя, а за будущего ребенка. Только бы с малышом было все хорошо.

Глава 39

«Абонент не доступен.

Ему больше не интересны ваши страдания.

Нет сожаления, нет оправдания,

Теперь вы попали в его плен.

Он больше не рад вас слышать,

Не рад утешать,

Когда сносит крышу,

И тяжело дышать.

У него своя жизнь появилась,

Он больше не надеется получить вашу милость.

Теперь он думает лишь о себе,

А не как прежде, только о вас.

Абонент не доступен, поэтому счастлив,

Он живет своей жизнью.

Не стоит тревожить.

Он только недавно о вас позабыл.

Мария Франк

Спустя три месяца

– С тобой все в порядке?

Мои глаза расшириваются от шока. Неужели его действительно это волнует? Неужели ему все-таки не наплевать на мое состояние?

А, нет. Мне показалось, ведь весь вид Сотникова сейчас так и кричит о ненависти. Его карие глаза снова пропитаны ядом.

Киваю головой, продолжая ошарашено на него смотреть.

– Да. Со мной все в порядке.

Ян подходит вплотную ко мне и берет своими руками мой подбородок. Волна страха проходит по моему телу.

– Ну, тогда какого черта, ты ничего не приготовила поесть? – злобно спрашивает парень.

Беременность делает меня слишком агрессивной, и мне сейчас хочется выцарапать Сотникову глаза. Как долго все это будет продолжаться? Сколько он еще будет продолжать издеваться надо мной?

– Ян, я не обязана тебе готовить.

Мой язык действительно мой враг.

На лице Сотникова появляется самодовольная и ехидная улыбка. Мне так хочется убрать эту улыбку, которая не предвещает ничего хорошего. Он наклоняется к моему уху и шепчет:

– Обязана. Еще как, ты мне обязана.

По моему телу снова проходят мурашки.

– А вот и нет.

Отстраняюсь от Яна и делаю несколько шагов в сторону. Не успеваю я уйти, как меня резко хватают за руку

– Все? Высказалась? – с насмешкой спрашивает Сотников, еще сильнее сжимая мою руку. – А теперь пошла и приготовила ужин.

Пытаюсь освободить свою руку, но тщетно.

– Не буду я тебе ничего готовить, – кое-как говорю. – Не собираюсь я тебе ничего делать. Сам пойдешь и сделаешь. Я тебе не раб, чтобы делать все то, что ты захочешь.

Черт возьми, почему я не могу вовремя замолчать? Почему я все время говорю слишком много лишнего?

По внешнему виду Яна сразу видно, что он слишком раздражен. Он выворачивает мою руку в другую сторону, и я просто кричу от сумасшедшей боли.

– Отпусти меня, придурок! – кричу сквозь боль.

Сотникову глубоко плевать на то, что мне невыносимо больно.

Господи, лучше бы я вообще не родилась, чем терпеть все это и знать, что лучше уже не будет.

Еще одно сильное сжатие моей руки, и я уже просто плачу от боли. Ян бросает мою руку, и я падаю на пол, прижимая к груди больную руку.

– Ну а теперь пошла и приготовила что-нибудь, раз ты по-другому не понимаешь.

Качаю головой, понимая, что все равно мне придется это делать. Опускаю голову на колени и обхватываю ее руками, рыдая от боли и обиды.

– Как же я тебя ненавижу, – говорю сквозь всхлипы.

Сотников начинает смеяться. В фильмах ужасов убийца смеется точно так же, когда убьет свою жертву.

– Не переживай, милая, – сквозь смех говорит парень. – Это взаимно.

* * *

Положив книгу на стол, выключаю свет и ложусь в кровать.

Что бы между нами с Яном не происходило, как бы мы друг друга не ненавидели, мы продолжаем спать в одной кровати, что само по себе шокирующее.

Спать на диване, мне совсем неудобно, отчего приходится спать здесь.

Как? Как, черт возьми, мы будем жить вместе дальше, если уже сейчас между нами нет ничего, кроме сумасшедшей ненависти?

Слышу, как открывается дверь в комнату, и невольно открываю глаза. Ян подходит к шкафу и, открыв его, начинает что-то искать.

– Где моя черная толстовка? – спрашивает он.

– Ты ее сам на стул кинул.

Сотников бросает на меня убийственный взгляд и выходит из комнаты.

Я уже выучила каждое его действие. Теперь я уже знаю, что он будет делать в той или иной ситуации. Я знаю, когда он может ударить меня.

Дверь снова открывается, и Ян заходит в комнату и подходит к столу. На нем теперь верхняя одежда, что меня почему-то начинает пугать.

– Ты куда-то собрался? – нерешительно спрашиваю.

Еще один уничтожающий взгляд в мою сторону, но я никак не реагирую на это.

– Это не твое дело, – огрызается Сотников и, взяв телефон, выходит из комнаты, но оборачивается перед тем, как закрыть дверь. – Ночью меня не будет.

Дверь громко закрывается за ним, и я уже не сдерживаю слез, которые обжигают глаза.

Не то, чтобы я удивлена, что он поехал к девчонкам, но все равно очень больно.

Когда мы начинали жить вместе, я была еще тогда уверена, что это случится. Но я наплевала на свои чувства и согласилась на это из-за малыша.

Наши