class="p1">У меня какие-то неприятности.

Судя по выражению лица Крида, у меня могут быть большие неприятности.

— Что происходит? — спрашиваю я, больше всего на свете ненавидя это чувство дезориентации и замешательства. Если бы я знала, что происходит, я бы помогла. Я бы исправила ситуацию. Я не могу помочь, находясь в состоянии неведения.

— Клуб Бесконечности.

Как только эти слова слетают с губ Крида, я чувствую, как по мне пробегает призрачный холодок. С того момента, как мы с Шарлоттой нашли тело Тори, я задавалась этим вопросом. Я волновалась. Погналась за ним. Изучила этот инцидент и убедила себя, что была неправа. Все мои опасения по поводу Клуба были необоснованными, коренившимися в старой травме и ни в чём другом. Здесь нет никакого Клуба Бесконечности, а если и есть, то они не имеют к нам никакого отношения.

Так почему же Крид поднимает этот вопрос? Почему у Тристана идёт кровь? Почему он говорит мне, что он ядовитый и что я должна выбрать кого-то, кто не является им?

Часы на стене отсчитывают секунды, пока я изо всех сил пытаюсь привести себя в нормальное состояние, где я могу опереться на логику и рассудок, а не на старые воспоминания и слепой ужас.

— Что насчёт Клуба? — мой голос холоден, но спокоен. Мне удаётся сдерживать чувство паники, подавлять тёмные и тревожные эмоции внутри себя. Академия Бёрберри осталась в прошлом. Дело сделано. Всё кончено.

Как такое вообще может происходить?

Закрадывается отрицание, и, как бы мне ни хотелось сказать, что я никогда не попадусь в такую очевидную ловушку, я это делаю. Я принимаю это. Надеюсь, желаю и молюсь.

— Это не имеет никакого отношения к Клубу Бесконечности: это дело Университета Борнстед. Это просто какая-то дедовщина. — Потому что именно об этом я думаю в тот момент: Черч был задержан кучкой разгневанных студенток, которые не хотят, чтобы двое первокурсников поженились. Это наиболее вероятный сценарий, не так ли? — Это нехорошо, но это не относится к Клубу Бесконечности.

— Марни… — выдыхает Крид и откидывает с лица белокурые волосы. — Может быть, это и дело Борнстеда, но дело не только в этом.

Я смотрю на Тристана, но он уже отвернулся. Как будто почувствовав, что я смотрю на него, он бросает надменный взгляд через правое плечо.

— Посмотрим, сможем ли мы освободить бедного мистера Монтегю? — его голос скучающий, отстранённый, как будто ему всё равно, что у него идёт кровь или что его рубашка порвана. Я вижу его насквозь, вижу боль, скрывающуюся в его серых глазах. Ему больно, но он не хочет говорить мне об этом.

Более того: он напуган.

— Где он? — спрашиваю я, зная, что, несмотря на мои опасения по поводу Клуба Бесконечности, свадьба на первом месте. Я не могу позволить, чтобы знаменательный день Шарлотты был испорчен из-за этого дерьма. Я должна знать, каково это: мои школьные годы были бы намного приятнее без вмешательства Клуба.

— Застрял в подъёмнике, — Тристан отворачивается и продолжает идти по коридору, а я смотрю на Крида и затем бегу трусцой, чтобы догнать его, сжимая ткань юбки в руках. Я становлюсь перед Тристаном, опуская складки мягкого серого кружева и атласа и широко раскидывая руки.

— Тристан Вандербильт, ты так просто не отделаешься. Что значит «застрял в подъёмнике»?

Теперь я представляю себе какой-то гнусный заговор, в котором обрываются тросы подъёмника, и Черч падает на склон горы, катится вниз по склону, умирая с кровью, забрызгавшей стеклянные стены изнутри.

Я содрогаюсь.

Тристан вздыхает и собирается оттолкнуть меня в сторону, но Крид хватает его за руку, заставляя опустить её обратно. Они поворачиваются друг к другу, и каменный коридор накаляется от интенсивности их объединённого гнева.

— Скажи ей, — слова Крида холодны, резки, как два ножа, глубоко вонзённых мне в грудь. Сказать мне? Сказать мне что? Я смотрю на Тристана, и он закрывает глаза, как будто ему больно, и отворачивает голову в сторону, как будто ему стыдно за себя.

— Мы должны посмотреть, есть ли способ вытащить его; мы должны убедиться, что Черч доберётся сюда и женится на Шарлотте до захода солнца.

— И почему это так? — требую я, делая шаг вперёд и кладя обе ладони на обнажённую грудь Тристана. Кто порвал ему рубашку? Кто заставил его истекать кровью?

Я убью того, кто бы это ни был.

Огонь, который я чувствую внутри, пугает меня. У меня такое чувство, что, если я попаду в неподходящую ситуацию, то наброшусь на кого-нибудь со всей дури и попытаюсь причинить ему боль, чтобы защитить себя, Миранду или моих парней.

Меня пугает, что я могу быть способна на что-то подобное.

Тристан снова открывает глаза, тяжело дыша, поворачивается ко мне и протягивает руки, чтобы обхватить мои.

— Марни, — и это всё, только моё имя. Он выглядит так же, как в тот день, когда чуть не трахнул Лиззи из-за дурацкого пари в Клубе Бесконечности. Мой желудок скручивает, а голова кружится от волнения. — Я сделал то, что должен был, чтобы ты была в безопасности.

Он этого не сделал. Он бы этого не сделал. Возвращение Тристана к старым привычкам означает, что он спит с незнакомками, чтобы получить то, что хочет. Я этого не вынесу.

— Я бы сделал всё, что угодно, чтобы обезопасить тебя, Марни Рид, — Тристан делает это заявление с высоко поднятой головой, но всё, что я чувствую, — это тошноту в животе.

— Что? — шепчу я в ответ, глядя на Крида.

— Не ходи, блядь, вокруг да около, чёрт возьми. Скажи ей, — Крид сейчас не ленив и бездеятелен; он в ярости.

— Я пытаюсь! — Тристан кричит ему в ответ, теряя самообладание в редкий момент вспышки гнева. Он оглядывается на меня, тяжело дыша. Его глаза, эти стальные серые щиты от мира, они сломаны, открыты и обнажены для меня. Я с трудом выношу это зрелище. Я хочу обнять его, поцеловать и сказать, что всё будет хорошо.

Я также хочу дать ему пощёчину.

Что он натворил? Что, блядь, он натворил?

— Я ничего не мог с собой поделать, — шепчет он, в то время как моё собственное дыхание становится судорожным. Моё сердце колотится так быстро, что я слышу его стук у себя в голове. Бум, бум, бум. — Я не мог остаться в стороне.

— От чего? — я давлю, пытаясь вытянуть из него ответы.

— От Клуба, — это Крид, который продвигает разговор вперёд, уставившись на Тристана так, словно это он был тем, кого предали.

Клуб.

— Ты… ты заключил пари, — я сама устанавливаю связь, не