«Тут и застрянут очередные повозки», — Минамото нахмурился и смахнул со щеки кусок земли, прилетевший откуда-то спереди. Меньше всего сейчас его войско было похоже на смертоносный, опасный отряд. Скорее уж они напоминали бегущих от опасности крестьян, что вынуждены плестись по болоту.

— Зато тебе не грозит замерзнуть — по такой-то ходьбе, — отозвался кто-то, с хлюпающим звуком вытаскивая ногу из грязи. Каждый шаг давался с тройным усилием, и у многих по шее катился пот.

— Только утонуть в этом болоте, — раздалось в ответ недовольное ворчание.

Такеши не мог винить самураев в излишнем и недостойном брюзжании. После всех этих дней, проведенных в окружении размякшей земли, он и сам был готов выражать недовольство вслух.

Он замечал на лицах мужчин следы въевшейся под кожу усталости. Они все провели в походе слишком много времени, и это время выдалось тяжелым. Из-за неурожайного года их рацион был скуден и беден: лишь рис да пресные лепешки, которые едва ли поддерживали силы.

Нехватка пищи выливалась в болезни. На себе и других Такеши видел синяки, которым неоткуда было взяться, красно-фиолетовые пятна под кожей, чувствовал, как ломит суставы, слышал, как они хрустят. Отец рассказывал ему, что в иные времена от болезней и голода в военных походах умирало больше людей, чем в сражениях. Именно потому Такеши торопился завершить эту войну. Он наблюдал за самураями и видел, что вскоре они начнут терять силы, а затем — умирать.

Он наблюдал за собой и видел то же самое.

«Война — это не оружие, сын. Война — это люди. Если ты потеряешь людей, ты проиграешь. Без оружия воевать можно, без людей — нельзя», — Кенджи-сама повторял это и повторял до тех пор, пока Такеши по-настоящему не понял. А один раз поняв, запомнил на всю жизнь.

В тот день им пришлось совершить непредусмотренную остановку, когда сразу три повозки увязли в грязи колесами столь глубоко, что не представлялось никакой возможности их вытащить.

Повозки были нагружены палатками и сухим рисом, и потому Такеши, скрипя зубами от раздражения, приказал остановиться и попробовать их вытянуть. Он не хотел бросать припасы, которых в этот голодный год и без того было немного.

Они пытались откопать колеса от грязи, вытащить увязшие повозки силой десяти самураев, перекинув им через грудь веревки, чтобы хоть как-то сдвинуть их с места. Когда до всех дошло осознание тщетности их попыток, над низиной, в которой они застряли, сгустились сумерки, и было уже слишком поздно совершать еще один переход.

— Мы не сможем разбить здесь лагерь, — Нарамаро озабоченно потер шею и подавил зевок.

За этот короткий день все устали особенно сильно. Это потому, полагал Такеши, что день был заполнен бессмысленными действиями, которые ни к чему их не привели. Он злился, но старался сдерживаться. Он ненавидел дни, подобные этому, а в последнее время таким был каждый новый.

— Пусть с повозок снимут столько риса, чтобы хватило на сегодняшний ужин. Мы должны уйти с низины, если хотим разбить лагерь, — отозвался Такеши.

Большей частью войска они направились вперед, пока оставшиеся разгружали повозки. С каждым шагом Минамото все больше укреплялся в необходимости разделить людей. С таким темпом продвижения они представляют собой посмешище, а не боеспособное войско.

— Нам необходимо разделиться, — произнес он вслух, повернувшись к Нарамаро. — Оставить повозки и людей и направиться к Тайра не обременённым поклажей отрядом.

— Я и сам об этом думаю, — смахнув со лба пот, признался Нарамаро. — Мы уже идем очень долго.

— А будем еще дольше, — Такеши скривился и мотнул головой назад. — Потеряли столько времени из-за пары повозок…

— Оставшееся войско станет легкой мишенью.

— Сомневаюсь, что кто-нибудь сможет добраться до них через всю эту грязь, — помолчав, Такеши договорил: — Да и некому будет добираться. У Нобу не осталось союзников, а он не покинет поместье.

— Ты так уверен?

— Оно сейчас самое надежное для него укрытие. Там лес с двух сторон, его не пройти войску… если только… — Такеши заговорил тише, почти забормотал, словно пытался уловить мысль на краю сознания. — Не пройдет войско, но не пара дюжин! — в его взгляде полыхнул огонь предвкушения.

Такеши улыбнулся, что случалось крайне редко, и кивнул, придя к согласию с самим собой. Нарамаро оторопело смотрел на него, не совсем улавливая ход мыслей.

— Я знаю их лес, — пояснил Минамото, запал которого все еще не погас. — Я долго бродил по нему после побега, пока меня не нашел старик. У поместья нет стен со стороны леса. Видимо, Тайра считают, что он непроходим. Я и сам так считал, — он хмыкнул. — Но нет ничего непроходимого.

— Ты войдешь в поместье с тыла, а я ударю в лоб, — завершил его мысль Нарамаро. — Только нужно предельно точно подгадать время.

— Не помешало бы, — развеселившись, Такеши фыркнул. — Не хотел бы оказаться в окружении Тайра в сердце их клана лишь с дюжиной самураев. У меня осталось не так много целых конечностей, — и, посмеиваясь, он взмахнул культей.

Татибана одарил его странным взглядом, не вполне разделяя причины веселья. Он не думал, что когда-нибудь увидит, как Такеши Минамото станет шутить о своей отрубленной руке.

Когда они, наконец, достигли вершины холма, уже наступил поздний вечер. В свете луны, который больше не был столь ярким, они поспешно разбили лагерь, не став тратить время и усилия на разведение огня. Поужинали холодным рисом прямо из котелков и на ночлег устроились по несколько человек в палатке. Их стало не хватать, после того как они оставили увязшие повозки вместе со всей поклажей в грязи.

Такеши и Нарамаро долго разглядывали карты и высчитывали время, которое потребуется, чтобы добраться до поместья Тайра через лес. По всему выходило, что Минамото следует выдвигаться с отрядом уже утром. Так у него будет несколько дней в запасе, которые наверняка пригодятся, пока они станут блуждать по лесу.

Но Такеши знал, что он не заблудится. Он навсегда запомнил и лес, и свой путь сквозь него. Такое не забывается.

Потерев уставшие глаза, усилием воли он сдержал вздох. Будь рядом Яшамару или Масато, перед Такеши не встал бы вопрос о самураях, которых он возьмет с собой. Он переложил бы эту заботу на их плечи и только бы одобрил сделанный ими выбор. Теперь же ему предстоит сформировать отряд самому.

— Объявим об этом утром и выдвинемся уже после полудня, — заключил он. — Кого мы оставим догонять?

— Всех крестьян, — немедленно отреагировал Нарамаро. — Мальчишек.

— Первые разбегутся, а вторые… Зачем