Я кивнула.

– Это разумно.

– И, как ты знаешь, ни Вознесшиеся, ни жители Солиса не ожидают, что женщины могут быть так же искусны в бою, как мужчины. Это так крепко засело у них в головах, что даже те, кто слышал о боевых умениях Хранительниц, не увидят в них угрозы.

Мне следовало самой сообразить.

– Придерживаться таких убеждений – прискорбная ошибка.

– И мы воспользуемся этой ошибкой, – заявила Нова.

Я надеялась, что Хранительница больше не считает, будто я буду отвлекать или ослаблять Кастила.

– Спасибо за объяснение. – Я взяла эту информацию на заметку.

Кастил посмотрел на меня.

– Ты готова?

Сделав неглубокий вдох, я кивнула, потому что должна бы, хотя на самом деле не была готова.

– Да.

– Твое обещание. – Он шагнул ко мне ближе и опустил подбородок. – Не забывай его.

– Не забыла, – прошептала я.

Вольвенский кинжал на бедре вдруг стал тяжелым. Если Йен превратился в то, чего я боялась, будет практически невозможно уйти от него, не зная, когда мне еще подвернется возможность.

– Ты можешь, – сказал Кастил.

Поцеловав меня в лоб, взял за руку и повернулся к мужчинам у ворот. После его кивка тяжелые ворота со стоном открылись, скрежеща по камню.

По обе стороны дороги горели факелы, бросая жутковатое свечение на багровый экипаж без окон, на боку которого красовалась эмблема: круг, пронзенный стрелой. Королевский герб.

Йен путешествовал в экипаже Кровавой Короны. К горлу подступила тошнота.

Рядом с запряженными в экипаж лошадьми стояли два гвардейца в черной броне и черных накидках. Еще двое застыли у закрытой двери, крепко сжимая мечи. На этих рыцарях были новые детали облачения. Шлемы, украшенные плюмажами из конского волоса, отливали красным в лунном свете. Верхнюю часть лиц закрывали красные маски с прорезями для глаз, скрывающие черты. Они напоминали маски, которые носят на Ритуале.

– Маски, – прошептала за нашими спинами Вонетта. – Интересный выбор.

– Вознесшиеся любят эффектность во всем, – заметил Кастил, и он был прав.

Мое сердце колотилось как бешеное. Кастил переплел свои пальцы с моими, и мы двинулись вперед, сопровождаемые сзади Киераном с Делано, а по бокам – Вонеттой и Новой.

Под сапогами хрустел гравий. Я ничего не чувствовала от королевских рыцарей. Мы остановились в нескольких футах от экипажа. Рыцари, давшие обет молчания, не проронили ни слова. По крайней мере эти. Те же, что приезжали в Новое Пристанище, много чего болтали.

Кастил заговорил первым. В его тоне сквозило безразличие:

– Нас звали. Мы пришли.

Минуло мгновение тишины, затем из экипажа послышался негромкий стук. У меня перехватило дыхание, а один из рыцарей открыл дверь.

Время словно замедлилось. Из экипажа высунулась покрытая плащом рука, и бледная кисть взялась за дверь. Мое сердце остановилось. Из экипажа вылезла длинная худощавая фигура и ступила на дорогу. Черный плащ упал вокруг ног, одетых в темные брюки. Из складок плаща показалась белая рубашка. Я не дышала, когда фигура повернулась ко мне и я подняла взгляд. Волосы в свете факелов отливают красно-коричневым. Красивое овальное лицо и гладкая челюсть. Полные губы не изогнуты в мальчишеской улыбке, как я помнила, а сжаты в тонкую линию.

Йен.

О боги, это был мой брат. Но, переведя взгляд, я увидела его глаза, которые раньше часто меняли цвет от карего до зеленого в зависимости от освещения. Теперь они казались бездонными и непроглядно-черными.

Глаза Вознесшегося.

Он ничего не говорил, только смотрел на меня с абсолютно непроницаемым выражением лица, и напряженное молчание протянулось между нами, как разверзшаяся пропасть.

Я ощутила, как в моей груди растет трещина. Мои руки обмякли, но Кастил только сильнее сжал мою ладонь, напоминая, что я не одна, что он верит – я выдержу, потому что могу. Я заставила себя набрать воздух в легкие.

«Я могу».

Я подняла подбородок и услышала свой голос.

– Йен.

Он моргнул, и вокруг его рта что-то дернулось.

– Поппи, – произнес он.

Мое сердце слегка треснуло. Голос был мягким и легким, как воздух. Его голос. Уголки его губ слегка приподнялись в почти знакомой улыбке.

– Я так волновался.

Волновался? Правда?

– Со мной все хорошо, – сказала я, удивившись, как ровно звучит мой голос. – А с тобой? С тобой – нет.

Он склонил голову набок.

– Со мной более чем все хорошо, Поппи. Это же не меня захватил Темный и держит в заложниках…

– Я не заложница, – перебила я. Меня пронзила горячая алая стрела гнева. Я вцепилась в нее, поскольку это было лучше, чем нарастающее горе. – Со мной мой муж, принц Кастил.

– Муж?

Голос Йена огрубел, но интонация была наигранной. Должно быть, Вознесшиеся могут проявлять сильные эмоции вроде гнева или похоти, но беспокойство? Сочувствие? Нет. Он шагнул вперед.

– Если это фарс, я…

Справа от меня раздалось предупреждающее рычание, и Киеран подался вперед. Йен резко остановился и вытаращил глаза на вольвена.

– Боги богов! – воскликнул он, и в самом деле голос у него был удивленный… может, даже благоговейный. – Они и правда огромные.

Киеран оскалился, рыча, и напрягся. Я сосредоточилась на нем и открыла нить – нашу связь. «Все в порядке».

Я боялась, что Киеран меня не услышит и бросится на Йена, но рычание стихло.

– Моя жена пришла по собственной воле, – заговорил Кастил, и от скуки в его голосе не осталось и следа. – И хотя меня забавляет эта встреча, я не потерплю клеветы относительно законности нашего брака.

– Конечно, нет. – Темный взгляд Йена переместился на принца. В его чертах появилась твердость, которой раньше не было. – Чего на самом деле надеется добиться Атлантия, захватив мою сестру?

По моему позвоночнику пробежала волна настороженности, а рыцарь слева от Йена повернул к нему голову. Я удивилась, что Йен назвал меня не так, как все Вознесшиеся. Не Девой. Крохотная искра надежды вернулась.

– Атлантия хочет многого этим добиться, – ответил Кастил. – Но я получил от этого союза всё.

Йен уставился на него, сдвинув брови. Потом перевел взгляд на меня и сделал несколько нерешительных шагов вперед. Вольвены позволили.

– И я должен поверить, что ты по доброй воле вышла замуж за монстра, который в ответе за смерть наших родителей?

– Я счастлива с принцем, который, как мы с тобой оба знаем, не имеет никакого отношения к смерти наших родителей.