— Господин Эмир, — далекий и глухой голос доктора заставляет меня вздрогнуть и прийти в себя. Чуть отклоняюсь от Клео, поворачивая голову, — не переживайте, через пару часов все будет сделано. — В этих мужественных глазах оголенная печаль. Заторможено смотрю на мужчину, не соображая, что ответить. — Разрешите задать вам личный вопрос? — настойчиво спрашивает, зная, что я определенно попытаюсь на него ответить без всякого притворства и лукавства.

— Конечно. — Сглатываю, пытаясь протолкнуть застрявший ком в горле.

— Почему вы не хотите этого ребенка? — Логичный вопрос, который мое подсознание прокручивало раз за разом. Готов ли я сказать правду опытному доктору то, что тревожно бушует в моем сердце?! Да, я сам себе до конца признаться не мог. Мужчина родом из Индии. Под его чутким и внимательным руководством на свет появились сотни детей. Лучший в своем деле на Востоке. Доктор Ришат категорически был против абортов. Считал их грехом, который невозможно замолить. Совсем недавно я лично поддерживал его центр финансовой помощью. Зная, что именно он поможет появиться на свет моему первенцу. Сделает все, чтобы любимая девушка и малыш в ее утробе были под чутким наблюдением и заботой. Смотря сейчас в его глаза, не мог сказать правды. Что-то останавливало. Понимая, что этот мужчина, даря человечеству новую жизнь, так же легко может ее убить, молчал.

— Вы сделаете то, о чем я вас попросил. — Сквозь зубы. Проявляя неосознанную грубость, которая порождалась беспомощностью. Ненавидел себе в этот момент, но выхода другого все еще не видел. — Доктор Ришат, — гулко выдыхаю, пытаясь собраться с силами. Взгляд отвожу больше не находя сил смотреть в глаза мужчине, — оставьте меня с Клео наедине на несколько минут! — Судорожно втягиваю воздух носом, растягивая мучительное время. Оттягивая необратимый момент, после которого жизнь снова превратиться в серое существование.

— Хочется надеяться, что вы передумаете, господин Эмир. — Доктор, проговаривая последние слова, тихо выходит из палаты, оставляя нас с Альби вдвоем. В последний раз пытается достучаться до моего здравого смысла, и поразмыслить о последствиях этого мерзкого поступка. Внутри все сжимается. Хочется крикнуть мужчине вдогонку, что я забираю Альби, увозя домой, но я не мог этого сделать. Не мог. Взъерошиваю волосы судорожно, двигаясь ближе к больничной кровати. Напрягаясь, беру Альби за руку, мгновенно чувствуя холодность нежной кожи. Не решаюсь взгляд поднять, чтобы посмотреть на ее лицо. Слишком сложно. Черт! Не представляю, что в будущем мне нужно будет совершить, чтобы загладить перед моей девочкой свою вину. Настраивая себя на мысли, что счастье вовсе не в детях, глаза поднимаю, смотря на безмятежное выражение лица. Будто Клео не под воздействием лекарств, а просто спит. Такая нежная и милая. Внутри все переворачивается. Сердце екает, полностью останавливаясь. Едкое ощущение отравляет весь организм. Мне нужно убедить самого себя, что потеря ребенка еще не конец. Не трагедия, из-за которой разрушиться жизнь, черт возьми, не стану лукавить я безумно хотел малыша именно с Альби. с девочкой, которая стала владелицей моего сердце и черной души. Двигаюсь ближе, сжимая холодные пальцы между своими дрожащими ладонями. Наклоняюсь чуть ниже, пытаясь уловить хоть какие-то мельчайшие движения в ее мимике, но ничего не происходит. Клео просто спит, уже не понимая, что происходит.

— Прости меня. — Шепотом. Осознавая, что она не услышит этих слов. Будто пытаясь загладить вину за то, что пока не произошло. Грею ее руки, ощущая, что с каждой секундой они становятся все холоднее. Словно жизнь навсегда покидает ее тело. Душа Альби медленно гаснет. Лютый холод сковывает сердце, которое растопить я больше не сумею. Судьба в очередной раз накидывает удавку на шею, стремительно ее затягивая. Не оставляя не единого шанса. Не предоставляя выбора. Ставя перед фактом, который я с горечью в душе принять должен.

Глава 34 Часть 2

С силой жмурю глаза, заставляя себя отпустить ее руку. Подняться со стула, чтобы как можно быстрее убраться из палаты. Выждать эти несколько долгих часов, которые уничтожат не только мою жизнь, но и жизнь Клео тоже. Несколько шагов, и я, хватаясь за железную ручку, толкаю дверь вперед, выходя в коридор. Делая всего шаг, прислоняюсь спиной к стене, позволяя себе, наконец, сделать большой и жадный вдох. Который вмиг обжигает легкие. Обугливает останки души, превращая меня в мертвеца. Замечаю доктора Ришата, который пристально смотрит, не решаясь подойти ближе. Собираю остатки сил, сам делаю шаги к нему навстречу, пытаясь унять, внезапно бешено бьющееся сердце. Если бы я остался в палате Клео еще на одну минуту, изменил бы решение, рискнув всем. Но я сделал правильный выбор. В это мгновение только об этом и думал.

— Позвоните, когда все закончится. — Лихорадочно дрожащим голосом. Ощущаю, как капли холодного пота выступают на лбу, и одна из них медленно сползает по скуле, оставляя мерзковатое чувство. — Надеюсь ее безопасности и жизни, ничего не будет угрожать. Доктор Ришат, — подхожу к мужчине практически вплотную, не отводя взгляда, — я должен быть уверен, что у Клео не будет последствий после прерывания беременности. — Откровенно требую то, что тревожит немыслимо. Честно выражаю свои мысли, ожидая, что доктор меня убедит в этом.

— Не беспокойтесь, господин Эмир, — мужчина поднимает руку, кладя ее на мое плечо. С силой сжимает, и я не понимаю это поддержка или смирение с моим выбранным решением, ведь отказаться он не смог бы, — с Клео будет все хорошо. — Он в последний раз смотрит в мои глаза, а затем быстрыми шагами обходит, скрываясь в палате. Напряжение гипнотизирует. Вытираю вспотевшие ладони об собственные колени, бесцельно смотря перед собой. Замечая плакат на стене, который красочно иллюстрирующий пребывание малыша в утробе матери. А следом другой. О счастливой семье, которая ожидает прибавление. Повсюду лежат долбаные брошюры, которые давя на разум, лишают меня последних сил. Продолжаю двигаться по длинному коридору к выходу, стараясь не обращать внимания на эти плакаты и листовки, но ни черта не выходят. Мои глаза, словно сами хотят рассматривать и вникать во все подробности. Обессиленно хватаю рукой одну из брошюр, лежащих на столике, и замираю на месте. Вглядываюсь в глаза младенца изображенного на титульном листе, а, затем, не выдерживая с силой, сжимаю в кулак податливую бумагу. Разворачиваясь, снова прислоняюсь спиной к стене, съезжая вниз. На корточки. Потом и вовсе сажусь на пол. Плевать, что кто-то меня может увидеть в подобном состоянии. Прикоснуться к слабости, которая оголена впервые в