Шрифт:
Закладка:
Однажды утром, согласно истории, передающейся из поколения в поколение в семье Форрестов, он находился в своем номере в ночной рубашке, когда в дверь постучали. Он велел Вилли ответить, и в открывшуюся дверь вошла строго одетая женщина с Библией и зонтиком. Она прошла мимо Вилли в комнату, где на кровати сидел только что поднявшийся Форрест с растрепанными во сне волосами. "Вы мятежный генерал Форрест?" - резко спросила она. "И правда ли, что вы убили тех дорогих цветных в форте Пиллоу? Скажите мне, сэр; мне не нужен уклончивый ответ". Ответ, который она, как сообщается, получила, был настолько прямым, что, как вспоминают, заставил ее с криком выбежать из коридора на улицу. Поднявшись с кровати во весь свой рост - шесть футов с половиной - Мясник ответил:
"Да, госпожа. Я убил мужчин и женщин на ужин для своих солдат, а младенцев съел сам на завтрак".24
29
8 июля газета Appeal опубликовала интригующую статью о собрании местного Демократического клуба, организации, параллельной регулярной Демократической партии. Во время национальной избирательной кампании 1868 года во многих южных городах демократические клубы были практически неотличимы от Клана, и, похоже, так было и в Мемфисе. На собрании в Мемфисе 7 июля были замечены общественные деятели, давно близкие к Форресту или связанные с Кланом; среди них были Мериуэзер, Галлауэй и бывший мэр Мемфиса (и возможный родственник Форреста) Р. Д. Бау. В статье "Appeal" Мериуэзер энергично протестовал против "заявления, распространяемого злонамеренными людьми, стремящимися посеять раздор..., что истоком Демократического клуба был тайный конклав на Фронт-стрит" - где, как можно вспомнить, располагались офисы страховой компании Форреста Planters' Insurance Co. во времена раннего распространения Клана в Теннесси. The Appeal косвенно цитирует слова Мериуэзера о том, что "никакой тайны в этом не было". Он признал себя "одним из инициаторов" и заявил, что "в его создании участвовали немногие, но среди них было столько же демократов, сколько и вигов, столько же рядовых, сколько и офицеров, столько же тех, кто не служил в армии Конфедерации, сколько и тех, кто служил". Он "осудил как абсолютно ложное любое утверждение об обратном".1
Заявление Мериуэзера было уже вторым подобным опровержением за последние два дня. В газете "Appeal" от 7 июля редактор Альберт Пайк сослался на уже не существующее письмо, напечатанное в "Avalanche", в котором Демократический клуб обвинялся в попытке вытеснить регулярный партийный механизм. Пайк, который был назначен президентом клуба, легкомысленно отверг это обвинение и описал организацию в терминах, напоминающих "Предписание Клана", заявив, что Демократический клуб "намеревался организовать" отделения "по всему штату, чтобы действовать согласованно друг с другом" и "создать клубы приходов в Мемфисе и окружные клубы в округе Шелби". Он также "намеревался получить точную информацию о количестве консервативных и радикальных избирателей в каждом графстве, а также о лишенных избирательных прав, которые не могут голосовать. Когда делается попытка сделать негра нашим равным [,] каждый белый, выступающий против этого, становится нашим братом".2
Через несколько дней после собрания Демократического клуба Клан впервые публично появился в Мемфисе. Элизабет Эвери Мериуэзер писала в своих воспоминаниях, что однажды вечером - по-видимому, через десять дней или около того после собрания Демократического клуба - ее муж, Минор, велел ей "погасить все огни в доме сегодня рано вечером, но не ложиться спать раньше полуночи, если хочешь увидеть армию призраков". По ее словам, он уже "заставил меня сшить ему несколько диковинных длинных белых одеяний - как для бала-маски" - и "часто пропадал из дома по ночам". Почувствовав, что "что-то необычное "витает в воздухе", Элизабет и двое ее старших детей засиделись до полуночи, и тогда "призрачная процессия стала проплывать перед нашим домом. Казалось, это была целая армия лошадей, но ноги лошадей не издавали привычного шума и топота". С копытами, "обмотанными тканью", и телами, "покрытыми струящейся белой тканью", эти безмолвные лошади несли всадников в "белых капюшонах и белых платьях, которые свисали почти до земли". Казавшиеся "в свете полуночной луны" "армией призраков", всадники "исчезли на ДеСото-стрит, улице, отданной неграм; и через несколько минут множество черных мужчин и женщин пробежали мимо нашего дома, убегая с ДеСото-стрит, как будто им казалось, что сам дьявол преследует их".3
Если в то время и существовала типичная семья Клана, то Мериуэзеры ею не были. Отец Элизабет Эвери Мериуэзер был родом из Нью-Йорка, и она, и ее муж, имевший кентуккийские корни, выросли с твердыми антирабовладельческими убеждениями. Они были настолько сильны, что перед свадьбой Элизабет и Майнор, как сообщается, выполнил просьбу своего отца не только освободить рабов Мериуэзеров, но и оплатить им дорогу обратно в Африку. Говорят, что Майнор сделал это с согласия Элизабет (несмотря на то, что они не были богаты); и он периодически переписывался с бывшими рабами после их отъезда. Однако он также приобрел по меньшей мере двух или трех рабов, в том числе одного у Форреста в 1853 году, очевидно, потому, что его жена была против того, что она называла "домашней рутиной". Со своей стороны, Элизабет исповедовала ярко выраженный феминизм, опередивший свое время на столетие. Однако она всю жизнь прожила на Юге, и, похоже, ей было невдомек, что необразованные бывшие рабы являются политическими и социальными равными своим белым бывшим хозяевам (как, впрочем, и ее мужу или отцу). Несмотря на то, что она уклончиво заявляла о своей невиновности в вопросе о назначении "диковинных длинных белых одежд", которые муж попросил ее сшить для него перед первым полуночным рейдом Клана в Мемфис, ее сын Ли в конце концов вспомнил, что она подавала сэндвичи и кофе на встрече 1867 года, на которой Форрест, Галлауэй, Минор Меривезер и другие решили, что насилие, совершаемое Кланом, является единственным финансовым спасением для
