Если Танкред хотел воодушевить присутствующих, убедив их выступить против землян, то, на мой взгляд, он взялся за дело не с того конца. Он немного помолчал, давая Тан’хему возможность перевести. Интересно, как старик умудрялся справляться с военными терминами.

– И все же не стоит терять надежду, – снова заговорил нормандец, – потому что у нас есть оружие слабых. Численное превосходство. В Новом Иерусалиме миллион человек, из которых около шестисот тысяч экипированных бойцов. Пусть это много, но не непреодолимо. Какова численность атамидов?

Как только вопрос был переведен, слушатели стали бурно переговариваться.

Тан’хем объяснил:

– На твой вопрос очень трудно ответить. Существует множество атамидских народностей, и некоторые отказываются от любых контактов с остальными или же живут на другом краю Акии. Никому никогда не приходило в голову всех пересчитать. Что касается ближайших племен – скажем, в месяце пути от нас, – тут мы не сходимся во мнениях. По самым скромным прикидкам, в семь раз больше, чем число воинов, которое ты назвал, по самым смелым – в двенадцать.

– Ты говоришь только о солдатах или же в их число входят и гражданские?

– Я говорю только о воинах.

Танкред погрузился в размышления.

Атамиды, которые немного поодаль старались закрепить водосборник на вершине пригорка, чтобы собрать дождевую воду, поскользнулись на мокрой почве и в падении увлекли за собой большой кусок шкуры, натянутой между двумя ветвями в форме Y и позволявшей быстро наполнять бурдюки, подставленные у его основания.

Не обратив на них никакого внимания, Танкред снова заговорил.

– Это дает нам от четырех до семи миллионов воинов в обозначенном периметре.

– Ты должен учитывать тот факт, что не все они будут в состоянии идти в бой, – заметил Тан’хем. – Некоторые слишком молоды, другие слишком стары; кроме того, есть раненые и те, кто просто откажется. Массовый исход всех племен, живших в предместьях Ук’хара и живших в самом городе больших семей еще больше все усложняет. Если тебе удастся собрать хотя бы пятую часть воинов этого района, считай это большим везением.

Разочарование Танкреда было очевидно.

– Получается разброс от восьмисот тысяч до миллиона четырехсот солдат.

За этим подсчетом последовало долгое разочарованное молчание. Странное зеленое свечение исходило из тяжелых, налитых дождем туч. Я вспомнил, что видел документальный фильм о северном сиянии. То, что происходило над нашими головами, было очень на него похоже.

– Этого вроде маловато для численного превосходства, о котором ты говорил, – воспользовавшись посредничеством мудреца, заметил в конце концов один из военачальников. Не уверен, что я запомнил его имя. Укер’танук, кажется.

У Танкреда был такой вид, словно он не знает, согласиться с доводом или оспорить его.

– Не совсем так, – сказал он наконец. – Преимущество будет ограниченно, согласен, но ведь речь не о том, чтобы выстроиться перед крестоносцами и кинуться очертя голову стенка на стенку. Решающими тут будут мои тактические знания. Я видел атамидских воинов в деле и могу оценить их боеспособность. При правильном командовании они разгромят врага.

– Будет огромное число погибших, – удрученно подумал Тан’хем. – Я знаю, что Альберик уже сказал это до меня, но… Не можем ли мы действовать как-нибудь по-другому?

Молчавший после окончания своего рассказа Юс’сур снова вмешался:

– К сожалению, их будет еще больше, если мы не окажем сопротивления. Есть одна вещь, которой ты не понимаешь, Тан’хем: земляне пришли истребить нас. Убить нас всех до последнего. У них для этого есть даже специальное слово: геноцид. Такого понятия у атамидов нет, потому что в войнах между племенами победители никогда не стремятся уничтожить весь вражеский народ. Это абсурдно и бесполезно. Но менталитет землян не таков. Они убьют нас всех, если мы им не помешаем.

В свете того, что сказал Предок, я наконец понял, почему атамиды в конце концов бежали из Ук’хара. Решив, что сражение проиграно, они оставили город человеческим существам в надежде, что, став хозяевами города, те на этом и остановятся. Серьезная ошибка.

Тан’хем покачался взад-вперед. Он был согласен с мнением Юс’сура.

Внезапно терзавшая меня идея окончательно созрела и полыхнула в моем мозгу. Я не знаю, заставили ли меня бессознательно искать иной выход мрачные рассуждения о грядущих массовых убийствах, которые я выслушивал уже долгие минуты, но я почувствовал, что сердце забилось быстрее, как случалось всякий раз, когда мне удавалось решить в информатике сложную проблему.

– Погодите! – воскликнул я. – Я, кажется, придумал!

Мудрецы посмотрели на меня с осуждением. Им очень не нравились выкрики.

– Простите, – сконфуженно произнес я. – Просто мне только что пришло в голову… нечто совершенно безумное! Мы сами не можем подключиться напрямую к Нод-два с нашего пиратского пульта, но вдруг это удастся атамиду!

Если это предложение не произвело никакого впечатления на атамидов, не имевших ни малейшего представления о том, что такое пульт, то среди моих бывших коллег по Алмазу оно вызвало бурную реакцию.

– Надеюсь, ты шутишь! – взвыл Паскаль – Или же их ук’тисов нанюхался!

– Атамид, подключенный через электроды, созданные для человеческой ЭЭГ…[34] – немного снисходительно бросил Ленард. – Ничего лучше не придумал?

Даже Номи не сдержался:

– В одном ты прав, Альберик, это и впрямь безумие.

Ох уж эти инженеры, обреченно подумал я, всегда можно рассчитывать на их дерзость мысли.

– Не нападайте на меня так, парни! – заговорил я, не скрывая своего раздражения. – Включите мозги, прежде чем бухтеть! В чем главное препятствие для глубокого подключения к Нод-два из наших пещер?

– Отсутствие дополнительного программного обеспечения, которое подключается автоматически, когда мы пультуем из Алмаза, – машинально ответила Клотильда. – Без него мы бессильны.

– Именно. Однако какие бы меры безопасности ни защищали этот порог доступа, я уверен, что совместными усилиями всех наших спецов по биоинформатике его удастся взломать.

– Сколько раз мы это уже обсуждали, – закатив глаза, вмешался Паскаль. – Ты же сам признал, что, даже если у нас получится, все равно качество сигнала так понизится, что мозговые волны невозможно будет распознать.

– Все верно. Но на мой взгляд, мозг атамидов намного мощнее человеческого, потому что другой мозг может уловить его волны. Мне не думается, Паскаль, что, даже сконцентрировавшись изо всех сил, ты окажешься способен посылать такой сильный сигнал, чтобы другой услышал твои мысли. А вот атамидские мудрецы делают это ежедневно. Голову даю, что бета-волны атамида обладают достаточной мощностью, чтобы биоСтрукт не отличил их от волн пультовика на борту «Святого Михаила»!