я видел передачу по ТВ, где этот же актер рассказывал о Галиче — в частности, о том, как в Ленинграде в 1947 году (во время «охоты на ведьм») они выпивали с Александром Аркадьевичем, сидя в гостиничном номере, и рассказывали анекдоты. Вдруг раздался телефонный звонок, Галич снял трубку и через несколько минут, повернувшись к нему и к «третьему» — Утесову, — сказал: «Просили подождать с анекдотами, бобину меняют». Я думаю, что так шутить, как это делал Галич в то страшное время, мог только очень смелый человек…

Скажите, пожалуйста, Алена Александровна, как вашего отца выдворили из страны?

— С 1973 года отцу стали поступать приглашения из Норвегии на временное сотрудничество с Академией имени Станиславского. В 1974 году он был вызван в ОВИР, и ему предложили выехать по неизвестно от кого пришедшей израильской визе. Было сказано, что если он не уедет на Запад, то поедет на Север, и после двух инфарктов третий там не перенесет.

Отец выбрал Запад. Ему дали кров в Норвегии. Он получил нансеновский паспорт беженца (с ним он и умер). Потом переехал в Мюнхен, был приглашен на радио «Свобода». А потом оказался на радиостанции «Свобода» в Париже, его там полюбили, он делал то, что хотел, даже его концерты проходили под эгидой радио «Свобода».

— После того как ваш отец обустроился в Париже, у вас не появлялось желание переехать к нему на постоянное жительство?

— В конце 1976 года отец написал, что обстановка стабилизировалась и он может нам с бабушкой прислать приглашение. На постоянное жительство я никогда бы не решилась — не представляла себе жизни без Москвы, без Бронной где прошло детство. В трудные минуты я ездила на Патриаршие пруды и даже ночью иногда представляла наш с отцом маршрут по Тверской, по бульвару к Бронной.

— В телевизионной передаче «Заговор против Страны Советов» было сказано, что Галич имел двухэтажную квартиру в центре Парижа, около «Мулен-Руж», несколько домов и виллу в Каннах. Простите за бестактный вопрос — это правда?

— Во-первых, я это впервые слышу. Во-вторых, мой отец жил очень скромно. У него была приличная квартира, которую частично оплачивала радиостанция «Свобода». Когда его не стало, то сняли для Ангелины Николаевны квартиру попроще, где она трагично закончила свою жизнь. Это случилось в 1986 году при невыясненных обстоятельствах.

— Вы, Алена Александровна, бывали в квартире, где жил ваш отец?

— Дело в том, что квартиры этой уже не существует, но я видела дом, его заняла какая-то организация. Но вас, как я понимаю, интересует то, что там произошло и что до сих пор остается загадкой?

Отец вел передачи из Парижа — «Галич у микрофона». Ему нужна была информация о событиях, происходящих в нашей стране. Чтобы слушать Москву, для его радиоаппаратуры требовалась специальная антенна. Отец плохо разбирался в таких вопросах, и радист Жан Мария, работающий на «Свободе», обещал ему помочь приобрести нужную антенну. Но радисту все было некогда, и тогда отец попросил его на бумаге написать характеристику антенны. Жан уговаривал отца перенести дело на завтра, когда сам сможет это сделать. Но отец взял у него бумагу и решил сам сделать покупку. С радиостанции он вышел вместе с А. Синявским. Синявский рассказывал, что он подождал отца, тот что-то купил в магазине и пошел домой. Это было в четвертом часу дня. Ангелина Николаевна рассказывала: отец пришел домой, принял душ, она решила сходить за сигаретами и услышала, как он сказал: «Нюша, придешь домой, услышишь необыкновенную музыку».

Ангелина Николаевна вернулась через 15 минут и застала отца лежащим на полу с зажатой в обугленных ладонях антенной, включенной напрямую в электросеть. Она так кричала, что из пожарной напротив прибежали люди. И тут начинается настоящий детектив: пожарники вызвали не «Скорую помощь», а полицию, которая вызвала «Скорую» и почему-то тут же вызвала «Свободу», и не кого-нибудь, а дирекцию, при которой констатируется смерть. Это произошло 15 декабря 1977 года. Сколько я там ни выясняла, почему же полиция, не зная еще, кто погибший, вызывает дирекцию «Свободы» и при ней регистрирует несчастный случай, ничего не добилась. Отца увозят, вскрытия не производят. Ангелина Николаевна пыталась добиться проведения следствия, однако это дело замяли.

Отца несколько дней не отпевали, потом отпели в соборе Александра Невского, где в свое время отпевали Шаляпина. Пришло очень много народа, такого не было со времен отпевания великого русского певца.

Отца похоронили, дело прикрыли, а меня не покидает мысль, что что-то здесь не так.

— Будем надеяться на то, что со временем все точки над «1» будут поставлены и мы узнаем всю правду. А пока будем без запретов слушать песни Галича, читать его произведения, смотреть фильмы, поставленные по его сценариям, ходить на его пьесы и помнить о нем…

Беседу вел Илья ТАРАСОВ.

Приложение

Всесоюзный Ленинский Коммунистический

Союз Молодёжи

ЦЕНТРАЛЬНЫЙ КОМИТЕТ

№ 01/185с 29 марта 1968 г.

Секретно

ЦК КПСС

Информируем ЦК КПСС о состоявшемся в Новосибирске так называемом «всесоюзном фестивале-празднике самодеятельной песни».

«Фестиваль» проходил с 7 по 12 марта и был организован без ведома партийных, советских и комсомольских органов советом самодеятельного кафе-клуба «Под интегралом» в Академгородке. Программа «фестиваля» предусматривала массовые концерты, дискуссии «о новом жанре искусства — поэтической песне». Организаторы и участники «фестиваля» стремились придать ему характер «всесоюзного учредительного съезда бардов», выработать положение или устав.

«Фестиваль» в Новосибирске тщательно готовился его организаторами, причём его ярко выраженный политический характер сохранялся в тайне до самого открытия.

29 участников этого «учредительного съезда бардов» приехали из 9 городов: из Москвы (10 человек — Галич, Бережков, Волынцев, Чесноков и другие); из Ленинграда, Красноярска, Свердловска, Казани, Севастополя, Томска, Минска и Новосибирска. Участников фестиваля приветствовали телеграммами Высоцкий, Ким, Анчаров, Окуджава, Матвеева.

Состав участников был весьма неоднородным как по уровню исполнительского мастерства, так и по идейному содержанию. В большинстве своём выступления в концертах и на дискуссиях