Я не хотел. Не собирался. Я сошел с ума. Она свела меня с ума. И я надеюсь, что ты никогда — слышишь меня?! — никогда не станешь такой, как она. Я надеюсь, что ты перерастешь это, переболеешь, отгорюешь. Ненавидь меня. Пожалуйста. Только не становись такой, как она. Ты должна дарить людям радость, а не забирать смысл жизни. Ты должна сиять, а не поглощать чужое сияние.

Я убил ее.

Задушил.

Во сне.

Мне нет прощения.

И я не могу жить с этим грузом. Все, что ты узнаешь обо мне от полиции, — это вранье. Я не преследовал ее, не пытался причинить ей вред никогда раньше. Но сорвался сейчас, потому что она поглотила меня. Жаклин, это не предумышленное убийство. Ты меня знаешь. Знаешь же? Девочка моя, сейчас ты плачешь, а ты не должна плакать. Лучше ненавидь.

Я прикладываю к письму пару копий страниц из сохраненных мной дневников Анны. Ты должна знать, что тот, кто похитил ее на целый год, удерживал на яхте и, по сути, разрушил брак твоих родителей и, как следствие, твою и мою жизни, прекрасно осел в Треверберге. Анна узнала его. Это Бастиан Арнольд Кеппел-младший. Держись подальше от этого человека. Он не принес Анне ничего хорошего — и погубит тебя. Эта информация — мой прощальный дар тебе.

Моя радость. Моя маленькая девочка. Ты сильная. Умная. Ты взрослая. Ты сможешь жить в мире без Анны. И без меня.

А вот мне в этом мире больше места нет. Прощай.

С любовью.

С последними мыслями о тебе,

Готье».

Жаклин просмотрела копии из дневников. Почерк матери узнала немедленно. Анна писала, что встретила в Треверберге Бастиана, что они мило поговорили и провели время вместе, что он действительно тот пациент, который похитил ее на целый год.

— Жаклин.

Кажется, отец звал ее уже не в первый раз.

— Что? Прости… Готье пишет, что это он убил маму.

— Что? Можно?

Она кивнула и отвернулась. Кристиан пробежал глазами письмо, копии дневника и нахмурился.

— Звоню Грину.

Жаклин не ответила. Ее терзало смутное горькое чувство, что это еще не все сюрпризы. Но сейчас ее вырубило настолько, что в душе разлилась только мертвая пустота. Бесчувствие. Она медленно подняла наушники на голову. Потянулась к плееру и добавила громкости. Закрыла глаза.

Да.

Пусть лучше ее унесут басы, чем психика окончательно даст сбой.

Глава семнадцатая

НАСТОЯЩЕЕ. АКСЕЛЬ

— Она спит.

Доктор Фей Тайлер перекинула через шею фонендоскоп и бережно закрыла за собой дверь в спальню, где оставила Жаклин. Когда Грин появился в пентхаусе Бальмона, девушку мелко трясло, она отказывалась говорить и смотрела в одну точку. Кристиан сообщил, что вызвал скорую, но Аксель решил воспользоваться связями и позвонил доктору Тайлер, надеясь через нее повлиять на врачей. И вместо этого уже через десять минут обнаружил ее перед дверью пентхауса. Фей Тайлер жила недалеко, сегодня у нее был выходной, и она откликнулась на призыв мгновенно, взяв дежурный чемоданчик.

— Хорошо, спасибо вам. — Это произнес Кристиан.

Грин ничего не говорил. Он стоял у окна и внимательно вчитывался в документы, которые уже упаковал в файлы. Их придется отдать на экспертизу, несмотря на протесты Жаклин. Пришлось пообещать все вернуть, как только криминалисты закончат свою работу.

Тайлер кивнула, улыбнулась.

— Спасибо, — глянув на нее, проговорил Грин. — Наверное, скорую можно отменять?

— Ага. Рада помочь.

Она отказалась от чая, кофе и просто ушла, оставив мужчин наедине с новой информацией и Жаклин, которая мирно спала в соседней комнате. Кристиан выглядел бледным и больным, Грин — сосредоточенным и собранным. Он уже в третий раз пробегал глазами письмо. Картинка складывалась. И ему отчаянно не нравилось то, что получилось.

Он уже передал команде новую информацию, а Карлин сообщил, что Акселю предстоит уговорить мисс Рихтер приехать в управление и остаться наедине с Мейсоном на тридцать минут. Грина подобная перспектива совершенно не радовала, но он понимал, что, возможно, другого выхода нет. В случае с Кеппелом-младшим у следствия был отпечаток, и как минимум к смерти Лорел его можно будет привлечь. А вот Мейсона можно посадить за убийство только в случае чистосердечного признания. Его арестовали, но оснований для обвинения так и нет. В доме не нашли ничего, что указывало бы на Мейсона, равно как и на месте убийства Ребекки Грант не обнаружилось улик против него.

— Значит, мы с Жаклин теперь можем вернуться домой?

Аксель вскинул голову и посмотрел на Бальмона долгим немигающим взглядом, а потом сдержанно кивнул. Тот заметно просветлел.

— Спасибо.

— Мне? — удивился Грин. — Не за что. Позвоните, если что-нибудь понадобится. В любом случае расследование еще не закончено.

Бальмон помрачнел.

— Удачи вам в вашей работе.

Аксель смерил его неопределенным взглядом, кивнул.

— Письмо и копии мы передадим вам позже.

— Конечно. Но не забудьте. Это многое значит для Жаклин. А что с… Кеппелом?

Аксель не ответил. Бережно сложил документы, сунул их во внутренний карман куртки, кивнул Бальмону и направился к выходу. Его ждал не самый приятный разговор.

Некоторое время спустя

Теодору пришлось поискать. Дома ее не оказалось, не было и в офисе. Она не брала трубку, и Грин уже подумывал воспользоваться ресурсами управления, но потом вспомнил, что она относится к тем людям, которые все-таки спасаются в работе. Если не в офисе — значит, на объекте. Арестовали ее партнера по агентству праздников — значит, скорее всего, свое внимание она направит туда. А это другой офис и другой бизнес-центр.

Короткий диалог с Диланом