Шрифт:
Закладка:
Он надеялся обнаружить русских до того, как погода испортится окончательно, что позволило бы ему атаковать их с большой дистанции силами двух авианосцев. После полного исчерпания их возможностей флот метрополии должен был бросить себя на чашу весов, сделав ставку на выучку британских артиллеристов и бесспорное преимущество своих артиллерийских радаров. Зная, какими потерями закончилась бесплодная атака «Беннингтона», про себя адмирал приготовился к тому, что экипажи большей части «эвенджеров» можно заранее списать со счетов. Но ужас этого решения, от которого хотелось выть, был неизбежен: ему требовалось хотя бы несколько торпедных попаданий, чтобы снизить скорость русских.
В эти два дня во всей громадной эскадре не было ни одного атеиста. Когда пятнадцать тысяч человек в той или иной форме одновременно думают о смерти, это создает потрясающее ощущение – напряжение чувствовалось кожей, а имя «Худ» повторялось сотни раз в день в каждом помещении каждого корабля. Гибель этого бронированного гиганта, любимца нации, была наибольшим потрясением для Британии за всю войну, и каждый думал, не будет ли он следующим.
Линейные корабли шли строем кильватера за завесой эсминцев и крейсеров, на обоих флангах соединения находились авианосцы, осуществляющие силами своих авиагрупп непрерывный круговой поиск на триста миль и противолодочное патрулирование. «Файерфлаи» и вооруженные глубинными бомбами «эвенджеры» взлетали и садились каждые десять минут, прочесывая океан.
Для «Индефатигебла» это был первый настоящий боевой поход, и нервозность, царившая на нем, усиливалась многочисленными проблемами, с которыми сталкивался экипаж. Молодой летчик истребительного патруля на «сифайре» неточно рассчитал скорость своего самолета при посадке, проскочил посадочные тросы в кормовой части авианосца и ударился о полетную палубу с такой силой, что одна из стоек шасси переломилась, швырнув закрутившийся волчком трехтонный истребитель за борт. Оптимизма экипажу это явно не прибавило.
Адмиралу доложили о произошедшем инциденте, но он даже не изъявил своего неудовольствия командиру авианосца по поводу гибели летчика и машины: это не имело сейчас никакого значения.
Больше всего его занимал вопрос, равны ли по силам три «Кинг Джорджа» двум «Советским Союзам». По поводу этого у него были очень большие сомнения. Его линейные корабли, в отличие от русских, имели опыт артиллерийских боев, и на них имелись артиллерийские радары новейших модификаций хорошо себя зарекомендовавших типов 281 и 279. Про себя Мур вознес благодарственную молитву Господу за то, что «союзникам» так и не были поставлены современные радарные системы. Гидроакустику русские получили в обмен на золото, немедленно ушедшее в США, и эта глупость теперь могла стоить жизни сотням подводников Королевского флота.
Он вспомнил, как погиб «Эдинбург» с партией проклятого золота в артиллерийских погребах, который русские эсминцы оставили прямо перед атакой германских кораблей, и решил, что за это они ему заплатят отдельно.
Каждые шесть часов в адмиральском салоне линейного корабля «Дюк оф Йорк» собирался полный состав оперативного штаба флота, формируя цельную картину происходящей на просторах Атлантики драмы. Десятки поисковых групп прочесывали океан, перекликаясь между собой, и их частый гребень неминуемо должен был захватить русскую эскадру. Несколько входивших в состав разных конвоев эскортных авианосцев были оттянуты с возможного пути движения рейдеров. Их маленькие авиагруппы сейчас ничего не значили для кораблей противника, прикрытых набитым истребителями легким авианосцем. А шестнадцатиузловая скорость делала эскортники желанной добычей – еще более легкой, чем «Беннингтон», название которого произносили с ужасом.
Второй после «Глориеса» в 1940 году случай потопления авианосца артогнем надводного корабля вызвал широкий резонанс в обоих адмиралтействах и здорово напугал авианосных адмиралов, уже взявших в привычку свысока смотреть на старую линкорную школу, которую они называли «черными сапогами». Говорят, что что-то нехорошее было у американцев в ходе только что блистательно завершившейся титанической битвы за обладание Филиппинами, но никакой достоверной информации по этому поводу не имелось.
Британское Адмиралтейство в резкой форме потребовало у американцев задействовать находящиеся в Атлантике два больших крейсера типа «Аляска». Те ответили категорическим отказом и согласились выслать в море лишь несколько оперативных групп, состоящих из немногочисленных легких крейсеров и эсминцев, взяв на себя зону патрулирования западнее сорокового меридиана.
Совокупность их официальных сообщений и информация от собственных разведывательных источников британской короны в США не могла составить цельную картину происходящего сейчас на другой стороне планеты, но было ясно, что сложившийся почти вплотную к Японии гигантский нарыв эскалации военно-морских сил прорвался, судя по объему задействованных средств, страшной мясорубкой. Конечно, исход ее был практически предопределен заранее, но он неожиданно оказался весьма тяжел для обеих сторон.
Пауза после последнего сообщения о контакте с русскими затянулась, и каждый час район их возможного местонахождения все более расширялся, обесценивая полученную ранее информацию. Пилоты «файерфлаев» с «Индефатигебла» и «эвенджеров» с обоих авианосцев выматывались, сводя перерывы между полетами к минимуму, но русские пропали и теоретически уже могли быть где угодно – от Гудзонова пролива до Гибралтара. Фактически же они, несомненно, продвигались к северу, осознав, что зашли в своем проявлении храбрости слишком далеко.
Для них оставалось два пути – через Датский пролив, вплотную к паковым льдам, и через Фарерский. Первый путь имел то преимущество, что позволял максимально отдалиться от британских баз, игнорируя возможность боя с силами, базирующимися на порты Канады и самой Исландии. Пролив, однако, был узок, и пройти его, оставшись не обнаруженным, к сорок четвертому году стало почти невозможно – занятая американскими войсками Исландия была напичкана радиолокационными станциями. Другой путь – через широкий Фарерский пролив – пролегал ближе к Британским островам и гораздо плотнее прикрывался авиацией.
Попытавшись поставить себя на место русского адмирала, Мур так и не сумел прийти к какому-либо решению. Последний контакт, по данным радиопеленгации, находился на одинаковом расстоянии от обоих проливов, но были сомнения даже в его достоверности.
Еще одной отправной точкой стал перехват легким крейсером «Орион» русского вспомогательного крейсера к югу от Азорских островов вечером девятнадцатого ноября. Сухогруз водоизмещением в шесть тысяч тонн шел под голландским флагом и в балласте, а на запрос кода дал совершенно верный ответ, но у командира «Ориона» наличие одиночного судна воюющей державы в опасном районе все равно вызвало смутные подозрения.
В ответ на предупредительный выстрел и требование лечь в дрейф «голландцы» немедленно подчинились. Матросы в экзотической форме с широкими воротниками махали руками от установленных на баке и юте спаренных зенитных пулеметов – большинство голландских торговцев имели легкое вооружение с расчетами из личного состава Голландского королевского флота.
Именно эти матросы в упор расстреляли шлюпки с досмотровой партией, подошедшие к их борту. Сухогруз дал полный ход и пошел на таран, нацеливаясь прямо в центр
