XXV

Люций

Тёмная сторона есть у всех – и у даэвов, и у людей. Главное – не позволить ей захватить власть.

Запись одного из служителей храма

Сара Сорель

Моя ладонь упиралась ему в грудь, ткань под пальцами была шероховатой и грубой. Я открывала и прикрывала веки, смотря себе под ноги, пока калейдоскоп воспоминаний продолжал мелькать в голове. То, как мы с Люцием и Айвен очнулись в пещере, целые и невредимые. Как вскоре нашли остальных молодых воинов и наставника. Они спали в ходах в недрах горы, и когда сновидение развеялось, стали сами выбираться наружу.

Дети Мастера Зеркал тоже были в тех каменных стенах и их глаза больше не выглядели, как поверхность стекла. К середине следующего дня на гору прибыли опытные воины. И кое-как восстановив подобие моста, мы смогли перебраться через ту пропасть.

Я была настолько поглощена этим, что и не заметила, когда рука перестала лежать на чужой грудной клетке, твёрдой как камень, но сотрясаемой, будто землетрясением, гулким биением сердца Люция Морана.

– Надо переодеться, – раздалось на периферии сознания, и рядом мелькнула тень.

Получалось, что в первый раз совместная печать не сработала из-за… напряжения? Страха?

Несмотря на то что я знала ответ, который успела признать даже в прошлом, в реальности это означало бы…

– Нам не хватало открытости, – вмешался голос Люция в мои размышления, которые, видимо, длились слишком долго – ведь теневой див успел сменить людское одеяние на своё и теперь возвращался на балкончик, завязывая пояс чёрной мантии. Делал он это без спешки, поэтому на какое-то время перед моими глазами оказалось гораздо больше голой кожи, чем я рассчитывала увидеть. – Конкретно в данном случае – твоей.

– Как ты понял, что я что-то вспомнила? – Отвела взор, лишь бы не смотреть на высокую точеную мужскую фигуру. Мне казалось, будто всё моё тело начинало пылать – от ступней до корней волос. Ничем не сдерживаемые эмоции словно выкрутили на максимум.

– Ты ведь прошептала о зеркалах города Ин.

– Хм-м-м, – задумчиво протянула я.

– Угум, – выдал что-то нечленораздельное Моран, притягивая к себе, положив свои руки на мою талию. Внешняя часть моего бедра упёрлась в его внутреннюю. Я стояла полубоком, сосредоточенно раскладывая воспоминания по полочкам.

Острая и внезапная боль заставила вздрогнуть и обернуться.

– Ты с ума сошёл?! Зачем меня укусил? – возмутилась, стремительно накрыв ладонью щёку, когда Люций потянулся вновь к моему лицу. Из-за невозможности отстраниться его руки словно тисками прижимали, находясь уже на моей спине – я запрокинула голову, почувствовав в следующее мгновение острое касание зубов к своей скуле, сменившееся прохладой губ и после влажным кончиком языка.

Раздалось низкое рычание, гудением начинающееся из самых недр грудной клетки Морана.

– Так бы и съел.

Его признание породило оглушительную пустоту в голове. Но в следующий миг нас прервали.

Входная дверь сотряслась от оглушительного стука. Стучали хаотично, громко, суматошно. Так, будто прямо сейчас от этого зависела чужая жизнь. Ладони Люция исчезли с моей спины, я отшатнулась, поджимая губы, чувствуя, как покалывает кожу в местах, где меня касались зубы Морана, и борясь с желанием чем-то его слегка ударить. В глубине родилось желание создать с десяток обездвиживающих печатей и применить их хотя бы в наказание. Но в то же время в голове при взгляде на Морана – то, как он недовольно и даже раздражённо двигается к двери, между тем проводит кончиком языка по губам, даже не придавая этому значения, а длинные серебристые волосы скользят по уверенным плечам – я отчетливо понимала, он больше не являлся тем, с кем я могла так поступить. По крайней мере безнаказанно. Но не в привычном понимании этого слова.

Что-то в наших отношениях разительно переменилось. И от этого захватывало дух.

В нашу реальность вторгся запах. Густой и тяжёлый аромат хлынул от открытой двери. Внутрь ввалился Кьярин, зажимая пальцами нос. Он едва не рухнул, лишь чудом сохранив равновесие.

Быстрыми широкими шагами преодолевая расстояние, я вернулась с балкона в комнату.

– Нечисть! Вы ведь это тоже чувствуете? Ощущаете эту вонь? – Он, пошатываясь, сел на стул, на его лбу была видна испарина, а по виску катилась капелька пота. – Я спал… И… очнулся от этого… запаха.

Он стал говорить с хрипом, будто задыхаясь.

– Кьярин, что это за запах? – Я присела перед ним на корточки. Чувствуемый мною аромат был тяжёлым, словно ему требовалось немалое усилие, чтобы проникнуть в легкие, и он отдавал ноткой железа, но… Не был отвратительным. Я точно воспринимала его иначе, чем Младший Рок.

Раздался хлопок – Люций захлопнул двери на балкон.

Кьярин вскинул голову.

– Как же? Это ведь та вонь! Гниль из города с храмом. – Его взор коснулся Люция, зрачки Кьярина расширились, будто он что-то вспомнил. Див попятился и едва не рухнул со стула. В этот миг он выглядел как сумасшедший.

Из коридора послышался шум, скользнули тени по стенам – в комнату ворвались сначала Винсент и Флёр с Блезом и после – все остальные. Отстал только Зандер, который двигался с некоторой ленью. Отсутствовал лишь Регис.

Неожиданно мир перед глазами пошатнулся, а когда вернул равновесие, меня накрыла какофония звуков – утробного рычания, визга твари, скрежета когтей по камню. А в следующий миг среди всего шума четко расслышала чужую ругань и крик – голос принадлежал врачевателю.

– Кьярин! Где Регис? – Мои руки вцепились так сильно в плечи дива, что костяшки побелели. Шум в ушах почти затих. А мой окрик будто привёл Рока в чувства, но лишь спустя несколько секунд я осознала, что скорее всему виною было имя врачевателя. Кьярин сбивчиво, но твёрдо проговорил:

– Мне сначала стало дурно. – Он часто моргал, ошалело всматриваясь в пол и обхватив в ответ руку Винсента, которую использовал как опору. – Я решил, что причина в возросшем количестве тьмы на материке и близость нескольких теневых дивов. Мне и раньше становилось невмоготу. Поэтому я, не выдержав, пошёл к Регису, чтобы лично спросить, были ли те его слова за ужином про зелье от вони правдой, а если да, то заставить дать обещание мне его приготовить.

– Каким, интересно, способом заставить пообещать? Регис упрямый, как баран, и крайне злопамятный, – прошептала Флёр Блезу настолько тихо, что стало даже удивительно, что я расслышала хоть слово.

А Кьярин продолжал, скорее всего, и в самом деле не расслышав сказанное:

– Я постучал к нему. Сначала один раз, потом