производства, которое остается по существу натуральным; общественное разделение труда существует лишь в зачаточной форме. Поэтому и торговля в древности носит по преимуществу посреднический характер, и рост ее лишь в редких случаях сопровождается развитием промышленности (в Коринфе, в некоторых городах Малой Азии). При этих условиях создание действительного экономического единства, которое стимулировало бы расширение производства, было невозможно; для этого требовалось устранение рабовладельческого способа производства, т. е. коренной социальный переворот, на который не был способен эллинизм. Экономические результаты новой формы организации рабовладельческого общества сказались в сфере торговли, но остались в силе коренные пороки этого общества в сфере производства.

Некоторый успех наблюдается только на Востоке, для которого период эллинизма означал переход от восточного к античному, более высокому типу рабовладельческого общества; вовлечение больших масс населения в городскую жизнь, присоединение значительных земельных территорий к старым и новым городам, привитие греческих культурных навыков народам Востока, привлечение их к ограниченной хотя, но все же новой для Востока общественной жизни греческого типа, главное же – усиление роли и значения трудового рабства в производстве (особенно ясно это обнаружилось в Пергамском царстве) – все это подняло экономику городов Азии, которые поэтому сохранили свою силу и значение не только в период Римской империи, но и в Византийском государстве.

Изменились на Востоке земельные отношения. В царстве Селевкидов, как мы видели, ряд объективных причин, а также политика правительства ведут к упадку общинного уклада, к росту значения античной формы земельных отношений. В Египте, несмотря на консервативную политику его правителей, также происходит процесс разложения, классового расслоения общины, органы которой становятся орудием угнетения трудящихся; вместе с тем, хотя в Египте полисы не создавались, возникают элементы античной земельной собственности на землях клерухов.

При изучении эллинизма не следует упускать из виду основной факт, что эллинистические государства были государствами рабовладельческими. Буржуазные историки, пропагандируя в партийных интересах буржуазии идею внеклассового или надклассового государства, рассматривают и эллинистические государства как организации власти, не связанные с господством того или иного класса. Поэтому политику эллинистических правителей они изображают как проявление способностей, наклонностей, тех или иных личных стремлений царей и их советников. Особенно прочно установился в буржуазной историографии взгляд на эллинистический Египет как на некое механическое, насильственное, искусственное соединение, власть македонских завоевателей над населением и территорией Египта. Это сказывается даже в самых названиях: «Птолемеевский Египет», «Египет Птолемеев», «История Лагидов» и т. п. Неправильная характеристика государства ведет к неправильному пониманию социальной борьбы в эллинистическом Египте: классовая борьба подменяется «национальной оппозицией», «туземной реакцией» и т. п. Это уводит от научного исследования в дебри реакционной буржуазной идеологии.

Основная функция всех эллинистических государств, как известно, состояла в том, что они «являлись диктатурой эксплуатирующего меньшинства над эксплуатируемым большинством»[222]. Но эллинизм был, как мы видели, периодом роста и углубления классовых противоречий, усиления эксплуатации трудящихся, начала массовых движений рабов. В Греции, в Сирии и Малой Азии, в Египте с конца III в. не прекращается классовая борьба трудящихся; она велась иной раз под религиозными лозунгами, или же выдвигались требования о возвращении самостоятельности порабощенному народу; в конце концов восстания трудящихся были подавлены; но они подтачивали рабовладельческий строй общества. Государство перестало выполнять свою главную функцию, оно не в состоянии было обеспечить прочные позиции господствующему классу рабовладельцев. В этом – главная причина падения эллинистических монархий. В Греции рабовладельцы из Ахейского союза сами отдали себя под власть Македонии, а затем Рима; под воздействием начинавшегося движения рабов в Пергаме под водительством Аристоника, последний из династии Атталидов завещал свое царство Риму, как позднее Никомед III – Вифинию; во время последней схватки эллинистического мира с Римом в Митридатовых войнах крупные рабовладельцы в городах Азии взяли сторону Рима, а Египет был фактически завоеван Римом задолго до Цезаря и Августа.

Рабовладельческая формация в Восточном Средиземноморье в IV в. была на ущербе. Поэтому переворот, произведенный Александром Македонским и диадохами, мог лишь на время оживить угасающую общественно-экономическую формацию, создав новые формы экономической и политической жизни в рамках того же рабовладельческого общества. Но уже во второй половине III в. во всем эллинистическом мире обнаруживаются черты нового кризиса, который получил разрешение в римском завоевании.

Эллинизм как новый этап в истории рабовладельческого общества получил отчетливое выражение в области культуры – в литературе и искусстве, в философии и религии.

Историческое значение эллинизма и его культуры в том главным образом и состоит, что в этот период человек отрывается еще более «от пуповины естественно-родовых связей», что происходит (хотя и далеко не завершается) процесс преодоления этнической, религиозной, общинной, полисной замкнутости, изолированности и все отчетливее вырисовывается классовая поляризация общества, усиливается и обостряется классовая борьба.

В литературе ведутся споры по вопросу о том, кому принадлежит первенство в выдвижении идеи «единомыслия» (ὁμόνοια) – Александру Македонскому или философам, преимущественно стоикам[223]. Во всяком случае Александр стремился к смешению и объединению различных этнических групп. Но пренебрежение к классическому полису, как родине гражданина, мы находим уже у киников. «На вопрос, откуда он, – Диоген сказал – я гражданин мира». Диоген высмеивал такие понятия, как «древность рода», «слава» и т. п., и говорил, что единственный правильный общественный строй (ὀρθὴν πολιτείαν) – в космосе. Это было одно из следствий разложения греческих городов-государств, одно из своеобразных явлений упадка рабовладельческого общества.

Вопрос о создании идеального государства занимал многих мыслителей. Эти идеи находим мы у стоиков. Не дошедшая до нас «полития» Зенона, судя по отрывочным замечаниям Диогена Лаэртского, строилась скорее всего по образцу идеализированного «ликургова законодательства». Зенон проповедовал общность жен (VII, 33), отвергал рабство (VII, 1). Но Плутарх указывает (de fort. Alex. 329А), что «мировое государство» Зенона – это как бы сновидение или образ философского общественного устройства (ὄναρ ἢ εἴδωλον εὐνομίας φιλοσόφου). Школа в целом (да практически и сам Зенон) не приняла радикальных идей Зенона.

Стоики, начиная с Зенона, делили людей на σπουδαῖοι и φαῦλοι, на людей, достигших мудрости и добродетели, и людей, коснеющих в пороке. Это – не социальное деление и предполагает, следовательно, равенство людей в прочих отношениях. Но социальное положение человека, например, состояние рабства, с точки зрения стоиков безразлично, оно относится к ἀδιάφορα. Таким образом, по сути дела стоики п р и н и м а л и существующий общественный строй, призывали бороться с собственными нравственными пороками, а не против неравенства и эксплуатации. Посидоний (у Афинея VI, 263) прямо оправдывает рабство, полагая, что несмышленые рабы отдают единственное, на что они способны, – свой физический труд – за заботы господина о них. Равенство людей существует