– Что с охотником? Его поймали? Его казнят?..

– Он был стар и знал, на что шел. Это была его последняя, младшая дочь. Она зажилась с ним, потому что была не очень красива. Ее не брали замуж, и он копил ей приданое побольше. Он просто перерезал себе горло. Прямо там.

– А его семья?

– Королевский представитель запретил трогать его семью. Никто не хочет поднимать шум, раз уж можно его избежать.

– Ужас какой!

– Барона так и так отстранили бы от управления. Он слишком много себе позволял. Редж решил сперва посмотреть наши рудники, а уж потом давать ответ.

– Ну, надеюсь, что все это забудется как дурной сон. Ровена знает?

– Нет. Редж не хочет ей напоминать прошлое и не знает, как сказать. Ты не могла бы поговорить с ней?

– Ага, вот почему я узнала раньше!

– Потому, что ты у меня – воин!

– Я – воин?

– Да, Катрин! Ты не представляешь, как я горжусь тобой и как счастлив, что тогда ты поверила в меня и сказала на свадьбе «да». А ведь могла бы расстроить эту свадьбу, и не было бы ничего… Ни этого замечательного дома, ни детей, ни тепла… Ты самый настоящий воин света и любви, моя радость!

И, чтобы слегка сбавить пафос собственного признания, Марк поцеловал меня в кончик носа и засмеялся.

– Нет! Тогда я не солдат, а генерал! Не меньше!

Я аккуратно положила заснувшую Светланку в колыбельку. Мы еще немного полюбовались на малышку и прошли в спальню. Одну на двоих.

С Ровеной я говорила утром. Я тоже не знала, как сказать об этом поделикатнее, поэтому просто взяла ее за руку и выложила новость. Она побледнела и перекрестилась…

– Может, это и грех, Катрин, но мне дышать станет легче… Наши с ним земли разделял только королевский клин.

– Это не грех, дорогая. Грех – жить так, как он. А теперь все это останется в прошлом.

И больше мы к теме не возвращались никогда.

Через три месяца умер король Сарин Шестой Таридский.

А через семь лет умер король Клайв Мартель Бого.

Столица возродилась на старом месте, в Сальве, там, где все эти годы правили дети царствующих династий.

Нас эти изменения не коснулись. Приезжали с проверкой на рудники от его величества Ринго Мартеля Бого к нам и к барону Реджу, но все было в порядке, и никаких изменений не произошло.

У леди Кароль появилась конкурентка, которая попыталась зарегистрировать свои патенты. Был королевский суд, и дама, выплатив штраф и леди Кароль, и короне, окончательно разорилась. Я бы обходила такую заразу стороной, но леди Кароль взяла ее управляющей на зарубежную мастерскую и, кажется, была вполне довольна. Мы с ней иногда обменивались письмами. Я подкидывала идеи, одну она даже запатентовала и честно платила мне с нее половину дохода.

Герцог Грижский упал с коня и повредил колено. С тех пор балов стало меньше, но он все еще бодр и крепок.

Мариза после монастыря так больше и не воспрянула. Была тиха, послушна и часто молилась напоказ. Ни я, ни Марк, ни Ровена не горели желанием общаться с ней. Она прислала на рождение внука подарок – столовый набор для ребенка из серебра. Я отправила ей в ответ золотой комплект с рубинами и письмо с благодарностью. В Грижске я бывала редко и старалась не посещать дворец.

Барон и баронесса Редж в Грижск не ездили никогда. Я знаю, что на рождение близнецов Мариза присылала подарки и Ровене. И получила формальное письмо с благодарностью. На этом – все. Ее жизнь – это не наше дело.

Годы летят как птицы, Марк-младший уже гоняет на папиных скакунах как сумасшедший, Светланка тоже выпрашивает коня. Но тут я категорически против! Не раньше тринадцати лет и только мужское седло!

Марк таки исполнил свою мечту, и у нас лучший табун в графстве. А может, и в королевстве.

Но я никогда не жалела, что сказала «да» и ангелу, и Марку. Я благодарна судьбе за насыщенные делами дни, за здоровье и любовь в моем доме, за любимого мужа и замечательных детей… За мир, который растет и развивается вокруг меня…

Как сказано в священной книге Начала, «каждый человек голым придет в этот мир, голым же и уйдет. Только дела его оставят свой след на песках времени».

Кстати, о важных делах! Мне сейчас немного за тридцать. Думаю, самое время сказать Марку, что через шесть месяцев он снова станет папой…

Примечания

1

 Ультрамарин в течение долгого времени был одним из самых редких и дорогих цветов в палитре художников. Первоначально ультрамарин получали из натурального драгоценного камня – лазурита, или ляпис-лазури. Такие краски не теряют цвет веками.

Ляпис-лазурью назывались только плотные и однородно окрашенные темно-синие разновидности лазурита. Он сам по себе очень ценный, подвергался кропотливой механической обработке, после которой из ста частей минерала можно получить до трех частей чистой краски и большое количество менее чистой, носящей название в торговле ультрамариновой золы.

Процесс создания синей краски был чрезвычайно сложным и включал в себя измельчение камней, смешивание их с определенными видами воска, масел и смол.

Из всего этого и складывалась безумно высокая цена ультрамариновой краски. Художники не могли позволить себе такую роскошь и ждали, пока заказчики сами приобретут эту краску. А для заказчиков наличие синего цвета в их портретах было признаком их богатства и высокого статуса. В переводе на нынешние деньги фунт натуральной ультрамариновой краски стоил пять тысяч долларов. По другим сведениям, чистый порошок камня, без связующих, можно было продать по весу.

За десять граммов камня в порошке давали двадцать пять граммов золота.