— Какие мысли?

— Надо в больницу позвонить, в нашу!

— Звони!

Владимир Фёдорович начал набирать номер. Светлана тем временем начала оправдываться:

— Я не знала, что он ранен! Он вообще ничего не сказал! Я только спросила, где он шлялся!

Владимир Фёдорович дозвонился и через минуту доложил:

— Где он был ночью, не знаю, но он госпитализирован в наш госпиталь, в хирургию.

— Поехали!

— Ой, а можно я с вами?

— Нет, Светлана. У вас гости. А вот Дмитрий поедет с нами, мы поговорим по дороге.

— Товарищ полковник! Но те ребята сказали, что никому ничего я рассказывать не могу! А там, судя по всему, контора серьёзная!

— Понятно! Говорить не будешь. Хорошо, оставайся с женщинами!

Офицеры ушли. Светлана посмотрела на Татьяну и спросила:

— А ты что пришла?

— Я пришла прощения перед Толиком попросить и перед тобой тоже! Тут что-то произошло, чего мы с тобой не знаем. Только вот Димка ничего не рассказывает, говорит, что сам ничего не знает. А у самого синяк под глазом и губа опухшая. Говорит, что подрался, но не с Толиком. Но, я думаю, случилось что-то серьёзное, если такие начальники Толика ищут!

— Но Димка сказал, что вас Толик пригласил на сегодня!

— Ну да. В общем, когда ты уехала, Дима у меня прятался. Потом пришёл Толик и забрал Димку. Он пришёл домой только вчера!

— А мне ты сказать не могла?

— Я не знала, что это так важно. К тому же ты сама сказала, что мы больше не подруги! И слышать, и видеть меня ты не хочешь!

В разборки вмешался Дима, он спросил:

— Светлана, ты что, поссорилась с Толей?

— Он обещал поговорить со мной и свалил из дома, прикрывшись командировкой! Я позвонила в отдел кадров, там сказали, что он взял отпуск за свой счёт! Что я должна была подумать? Я решила, что он кувыркается где-то!

— А спросить его вчера ты не могла?

— Я спросила! А он ответил: «Что ты хочешь, чтобы я сделал?» Я ему сказала, чтобы завтра собирал вещи и шёл туда, где кувыркался всё это время! Но я-то думала, что он прощения попросит и останется! А то ишь, приволок и арбузы, и дыни, и виноград. Какие-то восточные сладости.

— Дура ты, Света! И, на всякий случай, скажу: он до сих пор не верит, что мы с тобой в квартире у меня остались один на один впервые!

— Но ведь так и было!

— Я знаю, что так и было, но ты, вместо того чтобы вчера нормально встретить мужа, сделала всё, что не нужно было делать!

— Что с ним случилось?

— Долго рассказывать. Но, думаю, что, кроме ран на спине, у него теперь добавилась и сердечная рана. А сердце у него болело с того самого дня, как он нас вдвоём увидел. И всё потому, что он любит тебя.

— Я вижу, что никто ничего мне говорить про его раны не хочет! Я собираюсь и еду в госпиталь!

В это время Пётр Семёнович и Владимир Фёдорович приехали в госпиталь и вошли в кабинет главного врача. Зинаида Александровна встретила их и предположила:

— Господа офицеры! Присаживайтесь! Что вас принесло? Заболели? А я всегда говорила, что и начальник УВД должен проходить профилактику!

— Зина! Ты так нас лечишь, что мы не болеем долго, и не надейся меня заполучить в госпиталь! Лучше скажи, тут в хирургии мой человек из уголовного розыска приболел. Сказали, к вам направлен.

— Это тот, которого ты плетью на совещании наказал?

— Я?!

— Ну, это он так шутил. Хотя скрывать не буду: положение у него серьёзное, раны загноились. Слава богу, заражения крови удалось избежать. Пойдём, провожу к нему, там сейчас и лечащий врач в отделении.

Они поднялись в хирургическое отделение. Дежурная медсестра, увидев такую серьёзную команду, открыла кабинет заведующего отделением, что-то сказала, и оттуда вышли лечащий врач с заведующим отделением. Завотделением спросил:

— Вас кто интересует? Женщина с пулевым ранением или мужчина с изувеченной спиной?

— Женщина? С пулевым ранением?

— Нуда. Я не эксперт по баллистике, но понятие об этом имею. Пуля, что я извлёк из неё, принадлежит к патрону Т65, который был принят на вооружение под наименованием 7,62x51 мм НАТО. То есть вылетела эта пуля из какого-то иностранного оружия. Но это уж пусть ваши специалисты об этом заключение дают.

— Владимир Фёдорович! Что ещё за раненая женщина?

— Я не знаю!

— Зинаида Александровна! А почему нас в известность не поставили?

— Так были люди из СВР, сказали — никого информировать не надо! Также сказал и мужчина с изувеченной спиной — Анатолий! Он сказал, что он из уголовного розыска УВД! Что там всё знают!

— Понятно! В какой он палате?

— Боюсь, он бесполезен.

— Что вы имеете в виду?

— Мы обработали ему раны, накололи антибиотиками и снотворным. Он сейчас просто спит!

— И долго будет болеть?

— Организм молодой, но с месяц на больничном пробудет. А вот шрамы останутся надолго!

— Когда я могу с ним поговорить?

— Когда он проснётся.

— А когда он проснётся?

— Вечером, не раньше. А лучше всего с ним говорить завтра, с утра.

Начальник УВД вошёл в плату, там, лёжа на животе, безмятежно спал Анатолий. О чём-то подумав, Пётр Семёнович сказал врачу:

— Слушай, держи его в отдельной палате. И ещё, думаю, сейчас его жена появится.

— Он просил жену к нему не допускать! Сказал, что вообще никого видеть не хочет.

— Ладно, пусть лечится и отдыхает. Я приеду вечером!

Когда Пётр Семёнович и Владимир Фёдорович покидали госпиталь, туда вошла Светлана с Татьяной и Дмитрием.

Вечером Анатолий открыл глаза, повернул голову, чтобы осмотреться, и обалдел: возле его кровати, на стуле, сидел начальник УВД Пётр Семёнович! Анатолий осторожно поинтересовался:

— Пётр Семёнович! Вы тоже приболели?

— Я? Да нет! Я здоров! К тебе приехал, узнать, как ты? И чтобы ты рассказал, как получилось, что ты здесь лежишь и что там, в палате, за женщина с пулевым ранением. Я так понимаю, она с твоей поездкой связана?

— Я знаю её по имени Настя, она из группы нашего прикрытия. Думаю, работает от СВР. При каких обстоятельствах она получила ранение, мне неизвестно. Мы её везли в кабине нашей фуры, у нас там есть место, где можно было лечь во весь рост.

— То есть ты сидя ехал?

— Пришлось маленько потерпеть! Да и лежать я не мог.

— Что было там?

— Как и предполагалось. Приехали,