Шрифт:
Закладка:
— Наташ, погляди-ка, полюбуйся, зорька-то какая! Ты заметила, вон та яркая звезда, пока мы с тобой здесь находились, успела описать по небу невидимую нам дугу, приблизившись к горизонту, приготовилась на спокой. И нам пора! — нагулявшись досыта и сладко нацеловавшись, вдруг проговорил Санька.
— И мне уж что-то захотелось спать, — отозвалась Наташка.
— Пошли!
И они, поднявшись с бревна, зашагали по влажному, травянистому берегу озера.
— Смотри, не загрязни ноги, давай сырость-то обойдем сторонкой, — обводя Наташку около прибрежной мочажины, сказал Санька.
— Ну, а куда пойдем-то, — с дрожью в ногах спросил её Санька.
— Как куда? Кто куда, ты домой, а я в мазанку спать, — уклончиво ответила она ему.
— Нет уж, вот что, ты позволь мне как следует насладиться тобой, — и он рывком привлек ее к себе, трепетно прижавшись к ней стал горячо целовать.
Она, закатив глаза под лоб, заегозила, задергала ногами, не знай от боязни последствия, не знай от сладостного удовольствия.
— Так что я от тебя не отстану! Куда ты, и я за тобой, — взволнованно проговорил Санька, в обнимку с Наташкой медленно подвигаясь к мазанке.
Осенью, выйдя замуж, перейдя из девичьего состояния в разряд баб, Наташке теперь блюсти и терять нечего. Выламывать из себя девственницу нет никакого смысла. Благо от замужества она стала сговорчива и податна на все любовные последствия, находясь в тесном любовном отношении с Санькой. Ей он давно душевно понравился. И на самом-то деле, какого еще ей подыскивать жениха-зазнобу, когда он у нее уже под руками. Холостяк, парень крепкий, здоровый, упитанный, заметно выгуленный, одевается прилично, пиджак в накидку, брюки на выпуск, хромовые ботинки, кепка набекрень, и носит эмблему культуры — галстук. В селе занимает почетную должность избача. В быту своем соблюдает гигиену, применяя косметические средства, кремы и мыло, чистит зубы, первый из села завел простыню на своей постели. Обличием своего лица неплох, симпатичный, завлекательный, в общем-то, кавалер-франт, жених — при всем! И это все притязательно влияло на любовный позыв Наташки. Ради любви, потехи и развлечения, и ради души и тела наслаждения, она всем своим существом тянулась к нему, с готовностью сожительствовать с ним. И ее мать была не против, не унимала Наташку и даже всячески восхваляя его перед Наташкой, восторгалась им с лелеющей надеждой, что авось он прилипнет к Наташке насовсем. И Наташка, вызнав Санькин характер, поняв, что он падкий на любовь также, как и она, влюбившись, вверилась в него до самозабвения в порывах любви. И, как говорит поэт: «младое тело требует любви и наслаждения…».
В мазанку за Наташкой воровски вошел и Санька.
— Дверь-то прикрой и запри на засов! — услышал Санька из темноты мазанки взволнованный Наташкин голос.
Дрожащими руками Санька прикрыл дверь, задвинул засов и в кромешной темноте, шаркая ногами, подкравшись не спросясь тюкнулся на кровать.
— Куда забрался! — шутливо проговорила она из темноты, шурша платьем.
— А скорпионов и фаланг случайно в матрасе-то нету? — намекая на клопов, неуместно вырвалось у Саньки.
После этих слов, Санька, как бы застыдившись этих никчемных слов со стыдливо вываленным языком уткнулся в подушку. Наташка, не поняв этих не слыханных для нее слов, занялась своим делом. Из темноты слышалось потрескивание, расстёгивание кнопок и застежек. Наташка, снимая с себя кофту и платье, стала обнажаться, оставшись в одной ночной рубашке. Они оба в этот момент млели в нетерпеньи, она изнывала, и ему было невтерпеж. И вот, она наконец-то взбралась тоже на постель. Не ждя ни минуты, Санька разъяренно вцепился в нее, в яростном порыве навалился всем телом. Губы их сомкнулись в трепещущем, взаимно сладостном поцелуе. — Сердце замирает! — горячо шептала она ему в ухо. Сладкая истома овладела ими.
Обоюдно натешившись, они оба измаялись, устали.
— Дорвался! — улыбаясь в темноту и все ещё бурно дыша и не унимая дрожь, проговорила Наташка. — Ты вон какой дуролом, все на мне искомкал, — от нечего говорить в таких случаях добавила она.
А Санька молчал. Пылко насытившись, он все еще от волнения дрожал всем телом. А она, воспользовавшись случаем, с ревностью стала расспрашивать его о том, как он будучи в Нижнем вёл себя на курсах, не завел ли там себе зазнобу.
— Потрафил ты мне, мой прелестный кавалер! — высказала свое впечатление за проведенную ночь, в нескольких тесных контактах с Санькой она.
— Эх ты милая моя красотка! — не остался в долгу в нежностях отозвался и Санька. После этих лестных и сладких для ее слов она растаяла.
— Глянь-ка, вроде светает, — испуганно проговорила Наташка, видя, как в щель стены запросился луч света — Ступай скорей! Он торопко оделся. До вечера распрощались в поцелуе.
Ершов и любовь. Пружинный матрас
Весеннее полыханье природы действует не только на молодежь, она буйно действует и на людей более старшего поколения. К примеру, Николаю Ершову в его годах четвертый десяток, а он не собирается уходить с бабьего фронту. И когда в шутку любопытствуя, спрашивали его мужики:
— И откуда, у тебя, Николай Сергеич, такая ярь берется, что тебя даже дыра после выпада сучка в доске забора задорит?
Он высокомерно и самодовольно отвечал:
— Это у меня с малолетства, и сейчас сам себя поддерживаю. Яиц сырых по целому десятку за раз выпиваю и овсяную кашу для ярости ем, вот откуда.
— А сколько у тебя в дому кур-то? — допрашивались мужики.
— Семь с петухом, что ли то. Да ведь они-то куры курам рознь, моим курам годов по восемь, так много несутся, что они наспециализировалися на этом, — расхваливал своих кур Николай. — Да опять же вернемся к бабам. Некоторая неприглядчивая на харю баба, валяйся с обнаженными ляжками в тени под кустом, я и то на неё не раззадорюсь! А на красивую бабу всегда заглядишься, и не даром говорится, красавица взглянет, что рублём подарит! — словами поэта подтвердил Николай своё увлечение красивыми бабами. — Да вот, к примеру, сказать, Дунька Захарова, что баба, то баба, всем взяла. И лицом приглядчива и телом пышная. Я за ней куда хошь пойду и знаю, что она на передок слабая! Да, братцы, хаживал я к ней, «грешен батюшка», — саморазоблачающе и с видной хвальбой проговорил Николай, руками подсмыкнув съезжающие штаны. — Ну, ведь, к слову сказать, я не простой мужик, а всё же полесчик, так что около меня есть чем поживиться! И вот однажды она повстречалась на улице и показалось мне, что она подмигнула мне. Я тут же развернул оглобли на все
